Рыжая. Я не продаюсь - Мстислава Черная

Попробовать подойти к женщинам? А есть выбор? Мне к людям надо. Авось, выслушают, хотя выгляжу я и впрямь как беглянка из дурдома: тапки с помпонами, белая в мелкий голубой цветочек хламида, диковатый взгляд.

— Простите, — обратилась я к женщинам, но почтенные дамы предпочли побыстрее запереться.

Мда.

Я ещё раз огляделась и посчитала за благо убраться от дома нервных женщин подальше. А ну как вызовут карету скорой помощи? Я же не знаю местных реалий. Лучше не рисковать. Застрять в иномирной психбольнице — я аж передёрнулась, в красках представив нерадостные перспективы. Нет уж, не дамся! Я торопливо свернула в проулок, вышла на параллельную улицу, такую же «пряничную», тихую и безлюдную. Направо? Налево? Да какая к чертям разница! Лишь бы быстрее.

Впрочем, очень скоро я уже так не думала. Улочки изгибались словно змеи, в глазах начало рябить от обилия декора. Люди куда-то запропастились, ни одного прохожего. А ещё мне не попалось ни одного магазина или официального учреждения. Из недружелюбного района надо выбираться. Логика подсказывает, что найти помощь в центре города легче… И лучше поторопиться, потому что становится прохладнее, голые руки давно покрылись гусиной кожей. Утешает, что на дворе скорее лето, и уж точно не зима. Угодить не на прогретую солнцем мостовую, а в двухметровый сугроб было бы совсем грустно.

Сумерки сгущались… Дома утро, а в Зазеркалье вечер?

Очередная улица вывела меня на широкий проспект. Я обрадовалась. Особенно обрадовалась, когда увидела двух одинаково одетых мужчин. В подобии ножен оружие, подозрительно смахивающее на дубинку — не плоское, каким, по идее должен быть меч, а выпуклое, округлое. Военные? Я предположила, что вижу патрульных. Помоги, Фортуна! Третий раз счастливый, верно же?

Мужчины меня увидели, отчего-то нахмурились.

Приветливо улыбаться я резко передумала. Лучше спокойно подойти и попытаться объяснить, что… что я иностранка, попавшая в беду.

Однако мужчины меня опередили.

— Стоять! — рявкнул тот, что выглядел чуть старше.

Я остановилась, нутром чуя нечто нехорошее. Слишком свирепыми теперь выглядели патрульные. Они приблизились, оценивающе осмотрели меня с головы до ног. Под их презрительно-злыми взглядами я невольно вспомнила, что в былые времена на вежливость стражи могли только благополучные горожане рассчитывать. Безродного оборванца насмерть забить не преступление. Вон, старичок не постеснялся. Между лопатками аж зачесалось. Я сглотнула. Я знаю, что видят патрульные — перепуганную девчонку. Представительницы высших слоёв общества держатся иначе. Надо взять себя в руки… Патрульные переглянулись.

— Совсем, шваль, охренела! — с каким-то мрачным восхищением выдал старший.

Сами охренели, с оскорблений начинать. Ага, только за ними сила, а я никто и звать меня никак. Я им о правах, а они мне дубинкой. Чёрт.

— Послушайте…

Про другую страну, наверное, тоже говорить не стоит. А вдруг в Зазеркалье только один единственный город? Глупость, конечно, но…

— Я заблудилась, — нет, не то. — Я попала в большую неприятность.

— Точно. Заблудилась. Попала, — ухмыльнулся тот, что был помладше.

— Пошла вон отсюда, — не стал ничего слушать старший.

— Может, оформим как полагается? — встрепенулся младший, цепко ухватив меня за локоть.

Синяков прибавится.

Взгляд у патрульного из злого стал откровенно-раздевающим. Я нутром ощутила, что он уже представляет, как я и он одни в камере… Мать! Он даже облизнулся, без стеснения пытаясь заглянуть в вырез сорочки. Я невольно дёрнулась, пытаясь вырваться. Ему моё трепыхание очень не понравилось. Рванул меня на себя, перехватил за талию:

— Артачиться вздумала, шлюшка? За бесплатно нос воротишь?

— Я не торгую собой. У меня серьёзные жизненные неприятности, иначе бы я не оказалась на улице в таком виде, — попыталась я достучаться до урода.

Он разжал руки, а в следующий миг звонкая оплеуха отправила меня на мостовую.

Мра-а-зь. Я зашипела сквозь зубы, но возмущаться вслух не решилась — правды не добьюсь, зато побоев отсыпят с лихвой. Сапогами, ага. Но мразь же!

— Оформлять сам будешь, — буркнул старший. — И, дело, конечно, твоё. Но я бы побрезговал. Одно дело, девули у маман Гайо, сами почище, да и целитель их постоянно проверяет, а другое — подзаборная, невесть с какой заразой. Ни одна нормальная шлюха в таком виде на улице не окажется.

— Твоя правда, — согласился младший и грубо вздёрнул меня на ноги.

Я лишь сдавленно пискнула. Я всегда знала, что, когда мужчина отказывается слышать «нет» и продолжает распускать руки, нужно звать полицию. Но кого звать сейчас? Я судорожно пыталась придумать, что сказать и как выкрутиться, но ничего путного в голову не шло.

Они совсем дураки? Если полуголая — то девушка лёгкого поведения, и без вариантов? По мне же должно быть видно! Хотя, умные в их возрасте улицы с утра до вечера при любой погоде не топчут. Вот попала…

Младший ещё раз ощупал меня взглядом и вдруг шлёпнул по бедру.

— Ай!

Уроды рассмеялись.

— Значит так, — перехватил инициативу старший. — Мне плевать, где тебя кувыркали и почему потом в таком виде выкинули. Здесь приличный район. Исчезла отсюда, пока я не передумал. А если я передумаю, тебе плохо будет.

Я попятилась.

— Куда?! — разозлился старший. — Туда пошла! — ткнул он пальцем в противоположную сторону.

Я закивала и побежала, куда послали. Нарываться не хотелось. Я ни капли не сомневалась, что в тюрьме или, куда они там задержанных доставляют, мне совершенно не понравится. Нет уж! Отдалившись от патрульных, я перешла на шаг, потом и вовсе остановилась.

Кое-что полезное я всё-таки для себя выяснила. Во-первых, про неотъемлемые права человека, всеобщее равенство и неприкосновенность можно забыть. Во-вторых, встречают в этом мире по одёжке, а за отсутствие одёжки бьют. Я вспомнила нервных женщин, желавших сосватать меня психбольницу. У них не платья были, а сплошная броня — тело закрыто от горла до пят, рукава длинные, подол по земле метёт, на головах чепцы. Значит, мне тоже нужен панцирь.

Опасаясь, что патрульные идут следом, я зашагала дальше. Движение размышлениям не мешает, да и холодно становится, а ходьба помогает слегка согреться. Денег у меня нет, купить я ничего не могу. Остаётся… украсть. Я покрутила новую мысль так и эдак. До сих пор я была законопослушной девочкой, даже в транспорте без билета не ездила. Но мысль кого-нибудь ограбить протеста не вызывала. Простите, жить хочется.

Впереди показался ещё один патруль. Я испугалась. Возможно, эти стражи и выслушали бы, и помогли, но, стоило наткнуться на неприязненные взгляды, у меня духу не хватило рискнуть. Порадовавшись, что они на другой стороне проспекта, я ускорилась.