Прорыв начать на рассвете - Сергей Михеенков

Ушёл комиссар Владимиров, а командарм, вторую ночь не смыкавший глаз, прилёг на топчане, на матрасе, набитом соломой, прикрыл глаза рукой, но уснуть так и не смог. Не шёл к нему сон. Обходил стороной.

Утром начальник особого отдела армии капитан госбезопасности Камбург доложил, что ночью в районе Знаменки постовыми была задержана группа подозрительных лиц, одетых в красноармейскую форму. При задержании оказали сопротивление. Произошла короткая хватка. В результате двое убиты, один ранен и захвачен в плен. Потери с нашей стороны: один убит и трое ранены, один из них – тяжело. Во время ареста у задержанного изъяты документы на имя Сидорчука Ивана Трофимовича, связиста роты связи 338-й стрелковой дивизии. При проверке выяснилось, что рядовой Сидорчук без вести пропал три дня назад во время выхода на устранение повреждённой линии связи. Прибывший из штаба дивизии командир роты связи старший лейтенант Соловьёв факт выбытия из состава роты рядового Сидорчука подтвердил, но в задержанном рядового Сидорчука не признал. Во время допроса задержанный признался, что принадлежит к отдельной роте учебного полка «Бранденбург». Рота отдельными группами числом от трёх до сорока человек дислоцируется в районе действий 5-й танковой дивизии германской армии и 33-й армии РККА со штабом в Вязьме. Боевые задания получает из штаба по радиосвязи. До конца февраля, то есть до прорыва Западной группировки в район Вязьмы, рота учебного полка «Бранденбург» занималась проведением операций против партизанских формирований в Тёмкинском, Знаменском, Угранском и Вяземском районах Смоленской области. В настоящее время получила указание действовать против войск 33-й армии, воздушно-десантной бригады и кавалерийского корпуса, прорвавшихся в вышеозначенные районы. Характер действий – разведывательная и диверсионная работа, создание агентурной сети на территории, занятой противником, из числа местных жителей и военнослужащих тыловых частей армии противника. В составе роты офицеры и солдаты разных национальностей: немцы, чехи, поляки, русские, украинцы, белорусы, латыши, литовцы, эстонцы. Как правило, все великолепно владеют русским языком, хорошо знают обычаи местных жителей и уставы Красной Армии. Владеют всеми видами оружия. Обладают высокой степенью выживаемости в самых сложных условиях. Жестоки и безжалостны. Могут действовать под видом местных жителей, санитарных подразделений, частей Красной Армии, а также одиночных военнослужащих – связистов, фуражиров, санитаров, снабженцев и прочих. Имеют полную экипировку, вооружение и документы.

– Мои предложения, – заключил доклад Камбург, – усилить охрану всех важнейших объектов, штабов, полевых управлений, госпиталей; усилить контроль за средствами связи. Это – первоочередные меры. Затем надо будет провести проверку в госпиталях и санитарных батальонах. Составить списки партизанских формирований. Навести порядок в отрядах. Под видом партизан могут действовать и подразделения полка «Бранденбург».

– Хорошо. Работайте. Забот у вас прибавилось. Обо всём тут же докладывайте мне.

Группу старшины Нелюбина снова оставили в заслоне. Вечером, когда дорога впереди слилась с синевой поля и нельзя было уже различить, где там, за перелеском, деревенские дворы, а где стога сена и кладушки дров, старшина вдруг спохватился:

– Братцы! А где наш Иванок?

Мальчишка исчез. Ещё полчаса назад Иванок крутился рядом, таскал из стога солому, ломал лапник, и вот, когда пришло время менять посты возле пулемётов, выяснилось, что его нигде нет. Решили подождать с полчаса и посылать связного в Красный лес, в отряд. Может, парень испугался, не выдержал. Вторая ночь на морозе, почти без сна… Не всякий и взрослый организм выдержит такое. Хотя Иванка на пулемётные посты не ставили, и лежать ему на снегу часами не приходилось. Да и спать в еловом лапнике и соломе, прижавшись друг к другу, было не так уже и холодно. К тому же теперь над этим лежбищем соорудили шалаш, который надёжно спасал от ветра и метели. Однако Иванок исчез.

– Ну, партизан… ёктыть… – стиснул зубы старшина и прикрикнул на остальных: – А вы почему не доглядели? Куда пулемётчики смотрели?

– Да он, может, к землянке ушёл? – ответил Губан. – Замёрз мальчонка, вот и смылся, пока мы тут с шалашом возились.

Но старшина чувствовал, что Иванок ушёл в Прудки. Когда таскали солому, мальчонка выглядывал из-за стога и подолгу наблюдал за деревней.

– Что ты всё выглядываешь, Иванок? – спугнул его раз старшина. – Цела твоя хата.

– Да не в хате дело, – загадочно ответил он.

– А в чём же?

– Да ни в чём. Так, гляжу… Пушки вон в овраге возле пруда устанавливают.

«Догляделся, ёктыть… Где его теперь искать, – с тоской и злостью думал старшина Нелюбин. – Надо посылать к Курсанту, докладывать».

И в это время прибежал второй номер пулемётного расчёта, установленного напротив лощины, и доложил, что по лощине со стороны деревни замечено движение. Старшина подхватил винтовку и побежал следом за вторым номером.

Луна в эту ночь светила не так ярко, и потому человека, идущего по лощине, они увидели не сразу. Шёл он осторожно, с остановками. Шагов за сорок снова остановился, сбросил на снег что-то тяжёлое и позвал голосом Иванка:

– Дядя Кондрат! Это я – Иванок! Помогите тащить!

Ночью наст держал. Старшина Нелюбин и второй номер пулемётного расчёта выскочили из-за сугроба и мигом добежали до перелеска, где уже начиналась лощина.

– Ты где, ёктыть, смегал? – строго спросил он Иванка.

– В Прудки ходил, – как ни в чём не бывало ответил тот. – Домой вот забежал. Сало принёс. Плохо, что ли? Теперь у нас харчей вон сколько! – И Иванок попробовал засмеяться.

Старшина Нелюбин сорвал с Иванка шапку и поймал горячее потное ухо. Мальчонка вскрикнул.

– Я т-тебе побегаю…

Иванок терпеливо снёс обиду. Молча потёр ухо и отвернулся, не желая отвечать на вопросы старшины, который не разобравшись… Чувство обиды возвращалось и начало захватывать Иванка, теснить простуженное горло, теснить непроходимым комком. Он всё так же молча наблюдал, как старшина пнул ногой мешок, потом взвалил его на плечо, крякнул, поправив мешок и умостив поудобнее, и скомандовал:

– К лесу.

Иванок, спотыкаясь и хлюпая от обиды, бежал последним. Мешок, видимо, вконец его измучил. А тут ещё старшина, не разобравшись… И действительно, мешок оказался нелёгким. Старшина бросил его на снег возле пулемёта и снова погрозил пальцем Иванку:

– Ты что же это, цыплёнок чёртов? Погубить нас хочешь! Зачем без разрешения в деревню пошёл? Там же немцы, гиблая твоя душа! А если бы попался?

– Я же не попался, – вытирая рукавом слёзы, ответил Иванок. – Что я, дурак, что ли? Я ж знаю, где пройти можно незаметно.

– Знаешь ты… Незаметно… Дисциплины ты не знаешь. Вот что. Всё, ёктыть! Отправляю тебя в лагерь. Раз порядка не понимаешь, слушаться командиров не умеешь, иди в отряд. На кухне картохи чистить будешь. Сдай винтовку, патроны и ступай.