Голос внутри меня - Брайан Фриман

«Сладость или гадость»[3].

Молоточек метался между чашками, издавая звон более громкий, чем все остальные будильники. Фрост не знал, как его остановить. Он потряс часы, понажимал на кнопки, покрутил заводные ключи. Ничего не помогло. В конце концов, когда в голове уже гудело от звона, он принес часы на кухню, положил в мойку и разбил их молотком для мяса. Звон прекратился, но еще долго отдавался у него в ушах.

3:42 ночи.

Это не случайность и не невинная шалость Хэллоуина.

Это напоминание. Издевка.

Кто-то отлично знает, что это время значит для Фроста, знает, что он поймет его значение. И неважно, что дело давнее. Пять лет прошло с тех пор, когда была обнаружена последняя жертва. Четыре года с тех пор, как Руди Каттера сочли виновным в убийстве и отправили на пожизненное. Но Истон ничего не забыл.

3:42 ночи.

Именно это время показывали разбитые наручные часы на запястьях всех жертв. Примечательным было то, что на руке новой жертвы всегда оказывались часы предыдущей. Все эти часы – такие разные – стали теми кровавыми звеньями, что связали семь женщин, умерших во время убийственного загула Руди Каттера.

В том числе и Кейти, сестру Фроста.

Сейчас это было не просто грязной игрой. Здесь было что-то еще.

Истон вдруг сообразил, что мерзнет. Он почувствовал сквозняк и, прислушавшись, услышал вой ветра, похожий на завывание привидения. Дверь в патио и все окна были закрыты, но когда он прошел в выложенную белой плиткой прихожую, то обнаружил, что парадная дверь приоткрыта. Створка покачивалась туда-сюда, туда-сюда и с каждым порывом ветра открывала на дюйм шире.

Фрост подошел к двери, распахнул ее и выглянул наружу.

Один из кухонных ножей – точно такой же, с длинным лезвием, как те ножи, которыми Руди Каттер совершал убийства, – был глубоко воткнут в полотно двери из орехового дерева. Металл раскромсал древесину. Не этот ли звук он услышал? Не этот ли глухой стук разбудил его?

Нож удерживал на двери маленькую открытку, каких много в сувенирных магазинах на Фишманз-Уорф. На лицевой стороне была черно-белая фотография в стиле двадцатых годов, изображавшая знаменитый ресторан «Клиф-Хаус» с видом на линию прибоя. Фрост отлично понял подтекст.

«Клиф-Хаус» стоял прямо на скалистом берегу Тихого океана, возвышаясь над песчаным пляжем. Именно рядом с этим рестораном, на Оушн-Бич, он и нашел Кейти на заднем сиденье ее «Шевроле Малибу».

Фрост принес из дома латексные перчатки и осторожно выдернул нож из двери. Он старался сохранить все отпечатки пальцев, хотя сомневался, что криминалисты что-нибудь найдут. Взяв открытку за уголок обтянутыми латексом пальцами, он перевернул ее. На адресной строке было написано его имя, а под ним – адрес, только не на Рашн-Хилл, а где-то в Мишн-Дистрикт.

Кто-то хочет, чтобы он отправился в путь.

Еще в открытке было предназначавшееся ему послание. В одно предложение.

«Ты можешь жить с ложью?»

* * *

Менее чем через час, в половине пятого утра, Фрост припарковал свой «Шевроле Субурбан» с эмблемой полицейского управления Сан-Франциско под эстакадой скоростного шоссе сто один. На всей Дюбос-авеню, кроме него, не было ни одного человека. В городе, который никогда не спит, на этой улице время было еще мертвым. Ночь закончилась, а день еще не наступил.

Истон вылез из машины. Он внимательно оглядел освещенную фонарями улицу. Массивные опоры эстакады были украшены настенной живописью. Ветер гонял пустой бумажный стаканчик по проезжей части. За металлическим забором он увидел бетонные пандусы парка для скейтбордистов, но сейчас, в этот ранний час, не было слышно дробного стука колесиков и веселых криков ребятни, выполняющей акробатические фигуры на своих досках.

Фрост хорошо знал этот район. Всего в нескольких кварталах отсюда, к югу от Маркет, стоял фургончик-кафе его старшего брата, Дуэйна.

Адрес, указанный в открытке, был недалеко, на Мишн-стрит, однако Фрост пошел в другую сторону, к мощенному булыжником проулку, ведшему к заброшенной парковке под эстакадой. Как и время, установленное на будильниках, выбор места не был случайным. Он бывал здесь раньше, когда вместе с десятками офицеров полиции прочесывал окрестности в поисках женщины по имени Мелани Валу.

Жертвы номер семь.

Мелани, наполовину француженке, наполовину алжирке, было двадцать шесть. У ее родителей имелись деньги, но Мелани, уроженка, как и Истон, Сан-Франциско, вела богемный образ жизни, пела за чаевые в клубах и экспериментировала с «солями» и другими наркотиками нового поколения. Спутанная копна длинных черных волос оттеняла светлую, цвета слоновой кости кожу. У нее были бледные губы и темные запавшие глаза. Пять лет назад, семнадцатого ноября, когда она исчезла, она была одета в мятую бежевую блузку и джинсовую юбку до колена, купленную на гаражной распродаже. Ее засекла камера банкомата на углу Маркет и Ван-Несс, и то был последний раз, когда ее видели живой.

Все решили, что от банка Мелани пошла домой, в свою квартиру в Мишн-Дистрикт. Полицейские офицеры, в том числе и Фрост, с ее фотографией в руках ходили по домам, опрашивали бомжей, заглядывали в припаркованные машины. В тот день Фрост прошел по этому проулку раз десять, пытаясь найти хоть какого-нибудь очевидца, но Мелани никто не видел.

Никто, кроме Руди Каттера.

В конечном итоге ее нашли. На День благодарения в багажнике «Хонды Аккорд» неподалеку от Гарфилд-сквер.

Фрост помнил, какая паника охватила тогда город. Семь жертв за четыре года. Семь женщин с жуткими кровавыми ожерельями – с перерезанными глотками. Все были примерно одного возраста, однако больше ничего этих женщин не объединяло. Именно это обстоятельство осложняло расследование страшной череды убийств и наполняло страхом весь город, до самых отдаленных районов. Женщины были белыми, черными, испанками, китаянками. Они были высокими и низкорослыми. Грузными и стройными. Богатыми и бедными. Они жили в разных частях города, от Стоунстауна на южном берегу до Пресидио. И звали их по-разному. Нина. Наташа. Сю.

Кейти.

Когда убили его сестру – пятая жертва, – Фрост еще не был полицейским. Он был юристом, который никогда не занимался юриспруденцией. Бывшим таксистом. Бывшим капитаном рыбачьей шхуны в заливе. Туристическим гидом в бывшей тюрьме Алькатрас. Он был привлекательным, неугомонным, не связанным никакими обязательствами. К разочарованию родителей, он не имел представления о том, куда движется его жизнь. Кейти же все это изменила. Ее смерть поставила перед ним цель. Сейчас, через шесть лет после того, как брат нашел ее тело на Оушн-Бич, он служил инспектором отдела по расследованию убийств.

Фрост вышел из проулка и направился к Мишн-стрит, куда и вела его открытка с входной двери. Имея достаточно оснований для мрачных предчувствий, он почти догадывался о том, что найдет по адресу, указанному в открытке. Еще одно тело. Восьмую жертву. И в то же время он понимал, что это невозможно. Убийства закончились. Руди Каттер в Сан-Квентине, и ему оттуда не выбраться.