Аномальный наследник. Том 6 - Элиан Тарс

— Чудинов? — прошипел я, когда бежал к воротам.

— Эм… да. Вроде так Глеб его назвал.

— Понял. Без лишних движений. Конфликт нам ни к чему.

Я сбросил вызов.

Люди Годунова решили-таки обострить ситуацию.

Но нужно ли мне выходить? Могу я доверить беседу со взрослым аристократом, явно опытным в манипуляциях и провокациях, двум подросткам-простолюдинам?

Ответ напрашивается сам собой…

И потом, даже если меня там не будет, через братьев люди Канцлера смогут до меня добраться.

Но главное — мне не хочется, чтобы парни остались без поддержки, если этот урод решит их вывести.

Я должен быть рядом.

— Открывай! За мной не лезь! — издали крикнул я охраннику. И тот резво бросился к калитке.

Оказавшись за забором усадьбы, я сразу увидел две машины и группу мужчин: Чудинова, беседовавшего с братьями в пятидесяти метрах от меня; Короткого, настороженно наблюдавшего за ними чуть издалека; ещё двух мужиков, стоявших возле автомобилей.

Но, что удивительно, на улице были и другие люди. Да, иногда по тротуару вдоль дороги прогуливаются аристократы или их Слуги. Но ни разу на моей памяти на улицах нашего закрытого квартальчика не было столь оживлённо.

Форкхово дерьмо…

— О, Аскольд, добрый вечер! — увидев меня, помахал рукой Чудинов. — Не присоединись к нашей беседе?

Я подошёл ближе, кивнул братьям. Оба были сильно напряжены.

— Здравствуйте, Георгий Максимович, — сдержанно произнёс я.

— А почему так холодно? — улыбнулся Чудинов и протянул мне руку.

Желание сжать его кисть альтерой было сильным, но я мгновенно подавил это подростковое буйство гормонов.

— Ваш водитель своей опасной ездой напугал моего товарища, — сказал я ровно, ответив на рукопожатие.

— А прошу прощения за это недоразумение. Уж очень мне хотелось побеседовать с кем-нибудь из вашей семьи. А тут увидел машину и не смог удержаться, — с деланным добродушием произнёс Чудинов.

Повторяется…

Ну да Форкх с ним.

— И что же вас настолько взбудоражило, что вы были готовы нарушить правила дорожного движения? — с улыбкой спросил я. Раз уж у нас тут разговор в стиле «добрых товарищей», подыграю гаду.

— Взбудоражило? — переспросил он, — О да… Это слово подходит как нельзя иначе. Знаете, меня безумно будоражит ваша тётя, Аскольд, Борис. Ваша мать, Глеб, бесконечно прекрасная женщина.

— Спасибо, — процедил Глеб.

— Последнее время я думаю только о ней, — продолжил заливаться соловьём мерзавец, — о её будоражащей фигуре, её дивном личике. Она дважды отвергла моё приглашение на свидание, но я не собираюсь сдаваться. Я покорю её прелести!

— Георгий Максимович, не стоит говорить такие вещи в нашем присутствии, — произнёс я, выпустив немного Ауры.

— А? — сбился он. — Отчего же? Очень даже стоит. Я не скрываю, что хочу обладать Мари. Она не сможет мне противиться!

Краем глаза я уловил, что братья едва держатся.

— Георгий Максимович, — повторил я, добавив ещё Ауры. — Настоятельно прошу, давайте не будет обсуждать это.

Он поджал губы, его тело пробила лёгкая дрожь.

Форкх меня дери… Чудинов пытается сопротивляться моей Ауре. Да, я сдерживаюсь. Да, я использовал её на нём раньше.

Но он всё равно должен испытывать страх.

И ведь испытывает, я вижу. Но… как-то странно борется. Без достоинства…

Форкхово дерьмо! Да его накачали своим подобием Ауры Годуновы!

— Я… Я… я добьюсь её! Вот увидите! Скажу ей, что если согласится со мной пойти в ресторан, больше не стану ей этого предлагать, — зачастил Чудинов.

Я же вновь добавил Ауры, чтобы выбить из него «восхищение» Годуновыми.

— А потом… она согласится, — взгляд Чудинова стал безумным. — И когда мы будем одни, я возьму её! Слышите! Если она станет сопротивляться, значит пойдёт против воли аристократа! У неё не будет выбора! Я возьму её! Прямо в рест…

Я почувствовал, как альтера собирается у кулака Бори. Я увидел, как дернулась рука Глеба…

Гнилые чресла Форкха, садомирующие сарнитов!

Моя тяжёлая ладонь, не усиленная какой-либо энергией, звучно хлопнула по щеке провокатора.

Чудинов схватился за опалённую щеку, попятился и уселся на задницу. Полными ужаса глазами он смотрел на меня.

— П…простолюдин ударил аристократа! Ударил аристократа! Ударил!!! — обезумевшим голосом завопил Чудинов. — Хе-хе! Ударил…

Снег под ним окрасился в жёлтый. В тот момент мне стало ясно, что вряд ли когда-нибудь эта мразь ещё сможет выполнить чье-нибудь секретное поручение. Каким бы хитрым и изворотливым ни был Чудинов, воля его слаба. Психика не выдержала две противоборствующие ауры.

— Простолюдин напал на аристократа!

— Звоните в полицию!

— Оставайся на своём месте, Сидоров, иначе будет хуже!

«Случайные» прохожие подняли шум и неуверенно начали брать нас в полукольцо.

— Аск… прости… — прошептал Глеб.

— Ты… вперёд меня… — изумлённо выпалил Боря.

Да, я не мог остановить их двоих. Да даже если бы получилось — атакующее движение Глеба или Бори «зрители» бы увидели. А этого достаточно для суда.

И агрессию братьев суд всё равно мог бы повесить на меня, ибо мы с ними официальная семья, а мой социальный статус выше.

Так что зачем парней подставлять? Я за них и так в ответе.

— Не нужно, вы молодцы, — тихо произнёс я, вновь выпуская Ауру, чтобы приободрить братьев и слегка отпугнуть «зрителей». — Глеб, — на грани слышимости, обратился я к кузену. — Расскажи о том, что произошло Вадиму, передай это, — я незаметно сунул в карман его куртки диктофон. — Вели не делать глупостей. И пусть позвонит Арвину.

Он знает, что делать.

Ведь мы всё это предвидели.

— Короткий! Бери братьев и езжай в усадьбу! — повысив голос, велел я.

— Оставайтесь всё на своих местах! — крикнул мужик, стоявший недалеко от водителя Чудинова. Он уже успел кому-то позвонить. Очевидно, полиции.

— Да! Не дёргайтесь и дожидайтесь полиции!

— Они здесь ни при чём! — рявкнул я, сделав шаг вперёд. Я разогнал Ауру до доступного без визуализации максимума. — Вы сами видели! Они просто стояли рядом! Или что, скажете это не так?

«Зрители» попятились. Ну а Чудинов, так и сидевший в собственной луже, безумно захихикал.

— Пусть… уходят, — выдавил из себя «друг» Чудинова.

Как заставить равного себе искренне захотеть сделать то, что он делать не хочет? Ответ — никак. Действительно равный будет видеть насквозь все уловки и останется при своём мнении.