Любимец Гитлера. Русская кампания глазами генерала СС - Леон Дегрелль

Определенно, устремляясь к сражениям в восточные степи, мы хотели исполнить наш долг европейцев и христиан, но, мы это говорим открыто, мы это заявили прямо и ясно с первого дня, мы прежде принесли в жертву нашу молодость, мы отдали нашу молодость прежде всего для того, чтобы гарантировать будущее нашего народа внутри спасенной Европы. Это за нее прежде всего погибли многие тысячи наших товарищей. Это за нее сражались тысячи мужчин, сражались четыре года, страдали четыре года, поддерживаемые этой надеждой, подкрепляемые этой волей, усиленные уверенностью, что они придут к цели.

Рейх проиграл войну. Но он мог бы определенно ее выиграть. До 1945 года победа Гитлера оставалась возможной.

Гитлер-победитель, я в этом уверен, признал бы за нашим народом право жить и быть великим, право, которого добились для него тысячи наших добровольцев.

Добиться внимания рейха им стоило двух лет эпических сражений. В 1941 году бельгийский добровольческий легион «Валлония» не был замечен. Наши солдаты должны были совершить многие подвиги, сотни раз рисковать своей жизнью, чтобы водрузить имя своей страны на уровень легенды. В 1943 году наш добровольческий легион стал знаменитым на всем Восточном фронте своей идейностью и отвагой. В 1944 году он достиг вершины своей славы во время одиссеи при Черкассах. Немецкий народ больше, чем какой-либо другой, восприимчив к воинской славе.

Наш моральный дух оказался уникальным в рейхе, намного выше любого другого из оккупированных стран.

Я два раза долго видел Гитлера. В тот год это был визит солдата, но визит, ясно показавший мне, что мы выиграли партию. С силой пожимая мне руку двумя своими руками в момент прощания, Гитлер сказал мне дрожащим от волнения голосом: «Если бы у меня был сын, я хотел бы, чтобы он стал таким, как вы». Как после этого отказать моей родине жить в чести? Мечта наших добровольцев была достигнута: в случае немецкой победы они блестяще обеспечили возрождение и величие своего народа.

Победа союзников временно сделала ненужным это ужасное усилие четырех лет боев, жертвы наших погибших, голгофу выживших.

Сегодня мир с яростью обрушивается на побежденных. Наши солдаты, наши раненые, наши калеки были осуждены на смерть или заключение в гнусных лагерях и тюрьмах. Нет уважения ни к чему — ни к чести солдата, ни к нашим родителям, ни к нашим семьям.

Но невзгоды не сломят нас. Величие никогда не бывает напрасным, бесполезным. Ценности, завоеванные в боли и жертвах, сильнее, чем ненависть и смерть. Как солнце, возникающее из глубоких ночей, эти ценности рано или поздно воссияют.

Будущее пойдет намного дальше этой реабилитации. Оно не только воздаст честь героизму солдат на Восточном фронте во время Второй мировой войны, оно скажет, что они были правы в отрицании, так как большевизм есть конец всяким ценностям; что они были правы в положительном, так как объединенная Европа, за которую они сражались, была единственной возможностью выжить, может быть, последней возможностью для старого чудесного континента, бухты нежности и страсти людей, но изуродованного, разорванного, расчлененного до смерти.

Придет день, когда будут горько жалеть о поражении в 1945 году этих защитников и этих строителей Европы.

А пока скажем правдивыми словами, какой была их эпопея, как они сражались, как страдали их тела, какими самоотверженными были их сердца.

Через эту эпопею бельгийских добровольцев, одной части из сотен частей, вновь встанет перед глазами весь русский фронт с солнечными днями побед, с еще более волнующими днями больших поражений — поражений, навязанных материей, но которые не принимал дух наш.

Там, в бесконечных степях, люди провели часть своей жизни.

Читатель, друг или враг, посмотри, как они воскресают, потому что мы живем в то время, когда нужно долго искать, чтобы найти настоящих мужчин, а они были такими до мозга костей, ты это увидишь.

Л. Д.

22 июня 1941 года началось как и все добрые летние воскресенья.

Я рассеянно повернул рычажок радиоприемника. Вдруг меня зацепили слова: войска Третьего рейха перешли европейскую границу СССР!

Польская кампания 1939 года, норвежская кампания, голландская, бельгийская и французская в 1940 году, военные операции в Югославии и Греции весной 1941 года были всего лишь предварительными или отвлекающими. Настоящая война, та, в которой будет разыграно будущее Европы и мира, только что началась. Это не была больше война границ и интересов. Это была религиозная война, и, как и все религиозные войны, она была безжалостной.

Прежде чем бросить свои танки в степи, рейх долго хитрил, как кот на охоте.

Национал-социалистическая Германия 1939 года переживала беспрецедентное напряжение, но она распрямилась посреди таких электрических разрядов, в громе и ослепительном свете таких мощных бурь, что вся Европа, весь мир почувствовал дрожь. Если бы все ее западные враги обрушились бы на Рейнскую область и Рурский бассейн, если бы в то же время советская масса покатилась на Восточную Пруссию и Берлин, то Гитлер сильно рисковал бы быть задушенным. Он охотно повторял, что Вильгельм II проиграл войну 1914–1918 годов из-за того, что ему не удалось избежать войны на два фронта. Он собирался сделать и допустить вдвойне худшее. И однажды увидят, как бок о бок по руинам дворца рейхсканцелярии в Берлине прогуляются не только шотландцы и мужики, но и негры Гарлема и вкрадчивые, хитрые киргизы азиатских степей.

В августе 1939 года, накануне вторжения в Польшу, Гитлер в последний момент избежал этого удушения.

Сталин должен был только свести свои старые счеты с национал-социализмом: его сотрудничество с союзниками казалось заранее установленным и гарантированным. Лондон и Париж послали советскому царю военные миссии, которые были преданы широкой, яркой и звонкой огласке. В течение этого времени в полном секрете Гитлеру удалось ослабить веревку.

Сталин так же, как он, сыграл ловко. Он был сильно заинтересован сначала в том, чтобы ослабить плутократические демократии и национал-социализм. Он был врагом как одних, так и другого. Чем больше они ослабеют, тем легче в конечном счете будет задача для коммунистов. Сталин вел свою игру как хитрый азиат и главарь международной банды, уверенный в своих людях. Он смог открыто обозначиться союзником Третьего рейха. В целом мире коммунистическая дисциплина была абсолютной.

Результаты этой необычной солидарности сразу же почувствовались. Мировая война была официально и «целомудренно» развязана. Поскольку Гитлер захватил Польшу, Сталин сделал то же двумя неделями позже… Никто в союзнических канцеляриях не осмелился отреагировать.

Тем не менее советский вождь вонзил нож в спину покачнувшейся Польши. Он смог это сделать безнаказанно. Он аннексировал более трети ее земли. Союзники не решились объявить войну правительству СССР.

Это моральное и военное отречение придало коммунистическим бандам, рассеянным по всей Европе, непоколебимую уверенность. Сталина испугались! Перед ним отступили! То, что было нетерпимым исходя от Гитлера, было терпимым исходя от Советов!