Кубанское казачество и его атаманы - Евгений Дмитриевич Фелицын

из специальных воинов татарских полчищ образовали, по-видимому, более или менее самостоятельные шайки и скопища, жившие набегами и грабежом и мешавшие как правильным сношениям русских с соседними народностями, так и поступательному ходу южнорусской колонизации.

Такая роль татарских казаков в Южной России несомненно должна была навести русских на мысль об усвоении этого рода воинов для борьбы с татарами. Чтобы сделать успешною борьбу, русским приходилось заимствовать ту военную организацию и способы войны, которые употреблялись их противниками. И, действительно, русские удельные князья и князья литовские первоначально прибегнули к татарским казакам как к наемной военной силе. Состоявшие на службе у этих князей казаки-татары употреблялись как провожатые и наездники в степях. В грамоте 1516 года, данной при Сигизмунде Августе, великом князе литовском, на имя черкасского старосты, упоминается о двадцати четырех казаках белгородских, поступивших на службу к литовскому князю. Из прилагаемого к грамоте списка имен видно, что все двадцать четыре казака были татары. Из последующих исторических фактов известно также, что у татарских казаков бывали иногда атаманами русские, а у русских, наоборот, татары.

Наемные татарские казаки играли, однако, очень незначительную и, во всяком случае, пассивную роль в политических судьбах русского народа. Таких казаков было мало, да и положиться на них было невозможно русским государям и людям. Военные преимущества русских перед татарами стали ощущаться лишь тогда, когда у русских появились свои собственные казаки, связанные единством веры и национальности. Так образовались казаки рязанские, смоленские, путивльские, запорожские и донские. Если не считать отрывочного указания о существовании гребенских казаков на Дону при Дмитрии Донском (1380), то наиболее ранние и обстоятельные известия в летописях встречаются о рязанских казаках. Занимая юго-восточную часть русских окраин и соприкасаясь, таким образом, с главными полчищами татар, рязанское княжество более, чем другие пограничные области, подвергалось набегам татар, а следовательно, и более других областей нуждалось в казаках как лучших разведчиках движений татарских орд. В Юго-Западной России при Сигизмунде I и Сигизмунде Августе было уже два рода казаков: правительственные и вольные. Первые набиралнсь старостами, назывались по их именам и находились под их начальством; вторые собирались в вольные сборища, имели своих выборных предводителей и составляли до известной степени независимые военные дружины. В исторических актах под 1503 годом упоминаются черкасские княже-дмитровские казаки. С началом XVI века становится вообще особенно сильным развитие казачества и постепенно расширяется его деятельность. Стремление к казачьей жизни и положению становится массовым, народным. В казаки идет население столько же по зову правительственных властей, сколько, если не больше, по собственному почину и побуждениям. Развитие казачества осложнилось колонизационными процессами и борьбой за веру и национальность. Народные движения, хлынувшие широкой волной в этом направлении, охватили юг России на всем его протяжении, выдвинувши две наиболее замечательные отрасли казачества – Запорожскую и Донскую.

Как же все это совершилось? Как сложилось это движение русской народной жизни?

И в истории, и в народных воззрениях сохранились очень характерные указания на этот счет. И прежде, и теперь понятие о казаке русский народ распространял на более широкую область явлений, чем какую обнимало то же понятие у татар. С XVI века название «казак» употреблялось уже русскими в разных местностях нынешней России в том широком значении, какое придает ему народ и в настоящее время. Казаками называли в одних местах воинов, а в других просто свободных, гулящих людей. Так, в Малорусской Украине под именем казаков известны были люди исключительно военного сословия, освобожденные от всех повинностей, за исключением военной. В той части нынешней России, которая в XVI веке принадлежала литовскому княжеству, казаками именовали также воинов, но эти воины, кроме несения своих военных обязанностей, занимались промыслами и торговлей. На дальнем севере Московского государства, как это видно из исторических актов 1564 года, существовали «волостные» и «деревенские» казаки, имевшие свои хозяйственные обзаведения и не платившие тягла по особым платежным единицам – «обжам», как остальные земские люди; из позднейших исторических актов видно, что волостные и деревенские казаки не несли военной службы, но занимались возкою соли на особом исключительном праве. Тогда же, в конце XVI столетия, на нижней Волге и вообще в Приволжском крае различались двоякого рода казаки – военные люди и вольные, бродячие работники на судах, ставшие известными впоследствии под именем бурлаков. Так, в актах того времени «казаков», служивших на купеческих судах, воспрещалось «в стрельцы и казаки имати». В черноземной полосе России, в пределах нынешних Воронежской, Курской, Орловской и др. губерний, казаками именовались в XVII столетии и позже исключительно служилые военные люди. Здесь и в настоящее еще время остались в официальных документах названия «казачья слобода» и целые земельные общины, известные под именем «казачьих чинов» конных, полуконных и пеших. В Северной России, как напр., в Вологодской, Вятской и др. губерниях, и в некоторых местах Сибири казаками искони назывались, как продолжают и теперь называться, батраки, наемные рабочие. Вообще с понятием о казаке всегда соединялось понятие о вольнице в разных местах России, в особенности на юге ее. Такова была понизовая вольница; такими же были польские и малорусские гайдамаки (повстанческое движение на Правобережной Украине против гнета польских помещиков в XVIII в. – Прим. ред.).

Таким образом, судя по этим немногим, отрывочным фактам, во-первых, казачество было общераспространенным явлением на северо-востоке, юго-востоке, западе и на юге России, а во-вторых, казаками назывались и воины, и полувоенные люди, и просто вольнонаемные рабочие. Обе эти черты одинаково указывают на широкое значение казачества в жизни русского народа, начиная с XVI столетия и оканчивая нашим временем. На самом деле, с указанного столетия казаки начинают встречаться в Московской Руси, в Польше, в Литве, в Малорусской Украине (Окраине. – Прим. ред.) – запорожцы, малороссийские, слободские, острогожские, бугские, вознесенские, черноморские, дунайские и ново-азовские казаки; в Московской Украине – донцы, сибирские, уральские, гребенские, оренбургские, астраханские и др. казаки, на севере России и Сибири – вольнонаемные казаки по острожкам Строгановых и т. п. Охвативши почти всю нынешнюю Россию, казачество в разные исторические эпохи то усиливалось, то ослабевало, то просто заменялось тягловым (несущим «тягло» – т. е. облагаемым налогами в пользу государства. – Прим. ред.) населением, двигаясь в том направлении, в каком росла и ширилась Россия, постепенно заселявшая и ассимилировавшая ближайшие местности. Казаки, поэтому, вместе с военным знаменем всюду несли знамя мирной, хозяйственной колонизации. Этой почтенной двойственной ролью объясняется то обстоятельство, что казаками в разных местах России назывались и продолжают называться то воины, то вольные работники.

Итак, следовательно, возникновение русского казачества было прежде всего результатом приспособлений русской народности к международным в политическим условиям, господствовавшим на пространстве нынешней России в XVI столетии и