Танцовщица из Хивы, или История простодушной - Бибиш

Вот вышла я на дорогу. И иду. Лето, жарко. Если вы в наших краях бывали, то знаете, что такое наша жара. Иногда температура поднимается до 40–45 градусов.

У меня, как у мамы, густые и длинные косы до пят росли. Сама была пухленькая.

В кишлаке все завидовали, что у меня длинные косы! Мама всегда ухаживала за моими волосами: мыла кефирной сывороткой, расчесывала.

И вот иду. На дороге люди редко встречались. Пройдет один-другой с ишаком, и все. Оглянулась я назад, вижу — издалека едет огромная машина, наверное «газик». Машина остановилась. Выскочил мужчина и — хоп! — меня схватил и сразу в кабину бросил. А там, в кабине, еще двое мужчин сидели. Я начала плакать. Тогда один из них закричал:

— Заткнись, а то сейчас получишь!

Я испугалась и рыдала тихо, без звука. Сердце у меня так сильно билось! Машина ехала с большой скоростью. Один из мужчин обнимал меня все время, к себе прижимал и говорил:

— Надо же, она еще молоком пахнет. Нам повезло — свежая, дар небес!

Долго ехали и заехали далеко в пустыню. Кругом я видела только пустыню. Уже была вторая половина дня. Шофер остановил машину очень далеко от трассы. И там, где машина остановилась, рос редкий колючий кустарник.

Они оставили меня возле машины и отошли в сторону. Долго спорили друг с другом о чем-то. Кричали, ругались. Я ничего не понимала из того, что они говорили. Потом они сидели и что-то курили. Потом начали смеяться, как сумасшедшие.

Я от испуга не знала, что делать. И решила бежать куда глаза глядят. Сама не знала, куда я бегу, ничего не соображала. Они бросились за мной, поймали и начали избивать. Один начал душить меня моими косами и кричать:

— Куда ты бежишь! Трясешься! От холода, что ли? Иди ко мне! Можешь кричать, здесь тебя никто не услышит!

Они избили меня, а потом один держал своей рукой мои руки, а волосы мои обмотал на свободную руку и тянул к себе, чтобы я не могла вырваться. Другой начал срывать с меня платье и штаны наши национальные, балаклы-иштан которые называются. Я стала громко плакать — очень больно было, когда он за мои волосы, обмотанные на руку, к себе тянул. Ужасно было больно!

Один говорит:

— Смотрите, у нее даже сисек нету!

Другой:

— Ну давай, не тяни, время уходит.

— А если не выдержит?

— Тогда дай я сам. Не бойся, если не выдержит — в пустыне места много, подожжем и закопаем. Давай, если не хочешь, отойди в сторону!

Тогда один из них со всей силы навалился на меня, и я потеряла сознание. Что со мной сделали — это только одному Богу известно. Так издевались надо мной, что слов нет описать все это. Беспощадно изнасиловали меня.

Оттого что я не двигалась к не реагировала, они, наверное, думали, что я уже мертвая. Испугались, видно, и закопали меня в песок. Потом уехали.

Не знаю, почему не сожгли меня, как собирались. Может, у них спички кончились. Может, растерялись и решили, что закопают — и достаточно. Трудно сказать, о чем они думали после моей «смерти». Они поспешили и не слишком глубоко закопали меня в песок. Слава Богу! А сколько времени прошло, пока лежала, похороненная в песке, не помню.

Песок был очень горячий. Наверно, поэтому пришла в себя. Двинуться сначала не могла. Глаза чесались от песка, и во рту был сплошной песок. Еле-еле выползла. Очень пить хотелось. Больше ничего. Во всем теле была адская боль от издевательств и побоев.

Мои изорванные штанишки так там в песке и остались. Потом я шла под палящим солнцем. Мухи и слепни искусали меня всю. А ночью было очень страшно. Все змеи и ящерицы ночью выползают. Ничего нет в пустынях ночью страшнее ядовитых змей и ящериц! Мне без них хватало своих болячек: все тело в нарывах было от укусов насекомых.

То в себя прихожу, то теряю сознание. Почти глаз не открывала от страха. Только без конца плакала и звала на помощь, но никто не услышал меня.

Весь день, пока мучила жара, воды хотелось. Но где ее взять, воду! А к ночи устала, легла, на небо смотрела, звездочки считала и уснула. И во сне думала только о воде. Правда, и есть тоже очень хотелось.

Наутро встать попыталась, но ничего у меня не получилось, потому что сил не было. Встану и упаду, равновесия не могла держать. Так и осталась лежать. А куда мне двигаться? Тени нигде не видно. Укрыться негде. Пустыня кругом голая…

Днем стадо прошло рядом с тем местом, где я лежала. Вдруг я чувствую, кто-то своими пальцами глаза мне открывает. Смотрю, старик пастух надо мной стоит и проверяет — жива я или нет. Он меня пытался поднять, а я без конца падала. Я очень стыдилась того, что была без штанишек, на ноги платье натягивала и горько плакала. Наконец, он меня поднял, потом отдал мне свою палку, одной рукой меня поддерживал и так потащил меня. И шли мы долго, потому что я без конца падала. Сил не было идти.

Он меня отвел в свой шалаш, дал мне из кувшина водички, а то я уже думала — вот-вот умру без воды. Пусть и теплая, но все же вода была.

Потом он с моей головы этой водой смыл песок. Страшно было на меня смотреть. У меня на руках и на ногах болячки от укусов насекомых нагноились и сильно болели. Ночью я без конца вставала и пила теплую воду. Потом забывалась сном и бредила. Температура была высокая, наверно, потому что все мое тело сводило судорогами. И я все плакала, ничего не говорила, только слезы текли.

Сколько дней я у пастуха была, не знала и до сих пор не знаю. Все-таки почти тридцать лет прошло. Да и как в пустыне время определить? Есть, помню, очень хотелось. А что может быть из еды у старого пастуха посреди пустыни? Только лепешки и помню из еды. Но после стольких потрясений и голода даже лепешка жесткая казалась мне вкусной.

Каждый день я болячки свои давила, чтобы оттуда гной вышел. До сих пор у меня на руках большие шрамы. Напоминают мне об этой истории.

Осталась я со стариком пастухом в его пастушеском шалаше. Помню, у него еще старый радиоприемник был и оттуда какая-то музыка иногда раздавалась. Это казалось невозможным. Я думала, уже ничего на свете нет, кроме пустыни этой, пастуха и меня!

От одной беды еще не оправилась, вот уже и вторая пришла. Скоро этот пастух начал ко мне приставать.

— Не бойся, — говорит, — тебя не буду трогать, только ты сама руками пощупай.

Вы сами понимаете, о чем он просил. — Я начала плакать, а он закричал:

— Мужиков терпела, теперь какая тебе разница, ты уже не девственница! Если бы я случайно не проходил со стадом мимо тебя, уже сдохла бы и давно тебя звери сожрали бы! Я от тебя многого не прошу, только пощупай, и все, я доволен. И хватит плакать, надоела. Надо не надо, плачет! Все, что было, то прошло. Спасибо скажи, что я спас тебя!

Но постепенно я набиралась сил. Когда об этом сейчас вспоминаю, не верю, что смогла выжить. Наверно, со мной свершилось чудо, ведь могла бы и умереть. А иногда на меня словно что-то накатывает, хожу подавленная и все себя проклинаю, мучаюсь, думаю — почему я жива осталась, умерла бы посреди пустыни, не было бы больше никаких проблем!