Предложение рыцаря - Мериел Фуллер

провел рукой по огненно-рыжим волосам, потемневшим от дождя. Сверкнули его голубые глаза. — От всего сердца благодарю тебя за то, что привез меня из Франции и заботился обо мне, но не сомневайся, я уже почти здоров.

— Рана не беспокоит? — спросил Саймон.

— Почти нет. — Локлан немного покривил душой. На бедре у него имелась глубокая рана, которую пришлось зашивать; он не собирался признаваться, что швы еще ноют. Каким бы трудным ни стал путь на север, ему хотелось уехать, и чем скорее, тем лучше.

— Знаю, тебе не терпится вернуться домой. — Саймон убрал со лба мокрые волосы. — Ты много лет не видел родных.

Родных… последнее слово эхом отдалось в голове Локлана. Он долго не видел тех, кого считал своими близкими: дядю, брата отца, его жену и их детей, его кузенов. После того ужасного дня много лет назад дядя поехал за ним на север, в Шотландию, забрал его к себе и растил, как собственного сына. Он жил в доме дяди с восьми лет. Теперь они — его единственные родственники после того, что случилось с его родителями и сестрой…

Локлан наклонился в седле и поморщился: швы снова задергало.

— Не сомневаюсь, они будут рады меня видеть. И я обязательно заеду к ним по пути. Но мне нужно вернуться в Шотландию.

— Хочешь отомстить за смерть родных?

— И забрать то, что принадлежит мне по праву — замок и поместья в Драмьюре? Да, хочу.

— Но ведь прошло уже столько лет!

— Король благословил меня отобрать мои владения у проклятых Макдональдов. Чего бы это ни стоило.

Саймон сжал поводья в кулаке, затянутом в перчатку. Его жеребец отвернул морду в сторону.

— Локлан, мы с тобой находимся почти в одинаковом положении! Ты хочешь вернуть свои владения, и я тоже. — Он задрал голову и посмотрел на высокую, мокрую от дождя стену, на широкие, окованные железом ворота наверху, на холме. — Но я не желаю задерживать тебя из-за того, что происходит здесь.

Поэтому… если считаешь, что тебе нужно ехать, прошу тебя, не мешкай.

— Мне пока не по силам ехать далеко, — признался Локлан. — Даже до дядиного замка не доберусь. Слишком болит нога. Так что придется тебе потерпеть меня еще несколько дней, а я помогу тебе, чем смогу.

— Сможешь. С твоей помощью я рассчитываю пробраться в замок. Вот все, что я от тебя прошу.

— Пустяк по сравнению с тем, что сделал для меня ты. — Локлан развернулся к другу. — Ты привез меня из Франции, ты ухаживал за мной. — Он все больше злился на себя. Его ранили в незначительной стычке: рубанули мечом. Тогда им пришлось отражать отряд необученных наемников, которые решили напасть на деревню. Локлан проявил невнимательность и промедлил. Тогда ему казалось, что победа будет легкой… Подумать только, он поскакал драться даже без доспехов!

— Я рад твоему обществу, несмотря на то, что ты ранен. — Саймон покачал головой. — С удовольствием выслушаю твой совет. Сейчас я не знаю, что предпринять. Мои прошения королю пропали втуне. Сражения с французами интересуют его больше, чем мои жалобы, поэтому он мне не поможет. Тем не менее, он издавал указы, по которым молодые вдовы обязаны были снова выйти замуж, а их владения передавались законным наследникам. — Он вытер мокрое лицо тыльной стороной ладони. — То, что случилось, крайне несправедливо — ведь она была замужем совсем недолго! И замок, и все земли… — он обвел рукой долину и пастбища на пологих склонах, похожие на лоскутное одеяло, — она унаследовала после его смерти.

— Сколько времени они были женаты? — Локлан посмотрел на замок, примостившийся на выступе скалы с краю лесистой долины. За ним, почти невидимые в сером туманном покрывале, с трудом различались очертания вересковой пустоши, обширных торфяников, по которым бежали быстрые ручьи.

— Три месяца! Они и вместе-то почти не были. Питер вскоре после свадьбы уехал из Оукфорда и присоединился к королю в Бретани. Но она не дура, постаралась заполучить от него ребенка!

— Его ранили во Франции?

— Да, в голову. Рана была тяжелой… Он умер, не приходя в сознание.

Кожаное седло заскрипело; Саймон наклонился вперед, опустив уголки узких губ.

— Она, конечно, ухаживала за братом, но вряд ли так уж сильно горевала, когда его не стало. Если бы она не ждала от него ребенка, не сомневаюсь, король нашел бы время для того, чтобы прислушаться ко мне.

— Потому что младенец — ребенок Питера Оукфорда и унаследует всё.

Саймон ухмыльнулся, подняв редкие брови.

— Но только если ребенок окажется мальчиком. Поэтому у меня еще есть надежда вернуть свое по праву!

— Ты ее видел?

— Только на похоронах брата, несколько месяцев назад. С тех пор охрана не пропускает меня в замок! Меня, Саймона Доккума, который здесь родился и вырос! Она хорошо платит им за верность деньгами, которые должны быть моими! — В голосе Саймона послышалось отчаяние. — Это ей с рук не сойдет!

А если король мне не поможет, я сам с ней разберусь. Но меня не пускают в замок! Все здешние стражники знают меня в лицо.

— Зато меня они не знают, — ответил Локлан, и его великодушное лицо расплылось в улыбке.

— Ты читаешь мои мысли, — ответил Саймон.

— Изабелла! Ты меня слышишь? — Встревоженная Сесили с трудом опустилась на колени рядом с сестрой. Матрас просел под ее небольшим весом.

Склонившись над ней в полумраке, она схватила Изабеллу за плечи и слегка встряхнула.

— Изабелла! — громко позвала она. — Прошу тебя, поговори со мной! Посмотри на меня!

Уже почти рассвело. Слабые серые полосы света проникали в спальню, освещая темно-красный бархатный полог, вязовые половицы, покрытые темным лаком. Снаружи по-прежнему лил дождь, порывы ветра швыряли в окна струи воды. Когда церковный колокол пробил полночь, Марион заснула на низкой приставной кровати у камина; обитателей комнаты окутала мирная тишина. За каминной решеткой мерцал огонь, окрашивая грубо оштукатуренные стены в розово-оранжевые тона. Со вздохом облегчения Сесили сняла ненавистный накладной живот из подушки и забралась в постель рядом с сестрой.

Но что-то ее разбудило.

Может быть, свет от окна или изменившееся дыхание Изабеллы? Сесили сама не поняла. Знала она одно: сестра невидящим взглядом смотрит куда-то во мраке. Блестит ее кожа, покрытая испариной.

Светлые волосы Изабеллы разметались по подушке и потемнели от пота, напоминая водоросли на белом песке.

Слабое шипение слетело с растрескавшихся губ Изабеллы. Она что-то прошептала. Сесили склонилась над сестрой, уловила кислый запах. Может быть, уже пора? Нет, на схватки не похоже… Сесили почти ничего не знала о родах, разве что женщине бывает очень