Муха и сбежавшая мумия - Евгений Некрасов

— А что случилось? — спросил молодой человек. Боба горевал по видеокамере и ответил грубо:

— Не твое дело!

— Мое, — твердым голосом сказал молодой человек.

— А если твое, то сам и разбирайся. Вам продали билеты на занятые места. Беги в кассу, может, еще успеешь обменять.

Молодой человек мрачно посмотрел на Балабанова. Обоим было ясно, что в поезде нет свободных мест и других билетов ему не дадут.

— Я все улажу, Николай Георгиевич, — пообещал он старику и стал протискиваться в коридор.

Боба представил, как он входит к миллионеру, видит две пустые полки… Скандал получится. А воровской наводчик берег покой своих жертв. Еще, чего доброго, Темирханов разволнуется и не сможет заснуть.

— Нельзя! — Боба встал в проходе.

Молодой человек выглядел середнячком: не слабый, но и не сильный, не низкий, но и не высокий. Надо подбить его на драку и тогда ссадить с поезда всех троих. А потом, подавая миллионеру чай, сказать: «Тут к вам ломились, хотели занять ваше купе. Я, конечно, не пустил».

— Куда прешь без билета! Хулиган! — добавил шума Боба.

— Что вы делаете?! — влез старик. — Не разобравшись…

— Разберемся! — перебил Боба и толкнул молодого человека. Тот сумел увернуться в тесноте. Не удержавшись на ногах, наводчик приложился лбом к железной стенке тамбура.

— Ах, так?! — И Боба выхватил милицейский свисток.

С минуту назад он видел на перроне сержантов из транспортной милиции Севу и Славу. Боба часто делился с ними фруктами, которые все проводники возили в Москву на продажу. За это сержанты не давали его в обиду.

Боба засвистел, и милиционеры встали перед воровским наводчиком, как лист перед травой. Расталкивая пассажиров, они ворвались в тамбур и схватили молодого человека за руки.

— Отставить! — властно рявкнул старик.

От его крика Бобу зазнобило. Видал он скандальных старичков. Но этот не скандалил, не злился, а ПОДАЛ КОМАНДУ. Похоже, имел такое право.

Не то сержанты ослабили хватку, не то молодой человек был сильнее, чем казалось, только вдруг Сена отлетел вправо, Слава — влево. Переглянувшись, они потерли ушибленные места и решительно двинулись на молодого человека. Сева снял с ремня наручники, Слава поигрывал дубинкой.

А молодой человек, не особенно торопясь, достал красную книжечку и помахал ею перед милицейскими носами.

— Пройдемте! — приказал он.

Сержанты сдулись, как старые воздушные шарики. Сутулясь и розовея, они поплелись за молодым человеком, и все трое скрылись в служебном купе проводника.

Боба дорого дал бы, чтобы пойти с ними и узнать, кто этот молодой человек и, главное, старик. Со стариком ему ехать… До отправления оставалось пять минут. К Бобе тянулись руки с билетами, и уйти было нельзя. Пропуская пассажиров, наводчик поглядывал на старика и девчонку. Они стояли в углу тамбура и тихо разговаривали. Девчонка улыбалась. Боба еще не видел, чтобы пассажиры с билетами-двойниками вели себя так спокойно. Как будто им все равно, ехать или оставаться. Или они уверены, что поедут?

Не прошло и минуты, как Сева и Слава снова появились в тамбуре, красные и взъерошенные, словно из бани.

— Посадишь их в третье, — не глядя на проводника, пробурчал Слава.

— Там же Темирха… — вякнул Боба, но милиционер не дал ему договорить. Поймав Балабанова за пуговицу, он прорычал:

— Сказано тебе: посадишь в третье! И сержанты ушли.

Молодой человек не показывался. Видно, сам пошел договариваться с Темирхановым.

Ох, непрост этот молодой человек! Один только встрепанный вид сержантов многое сказал воровскому наводчику… Он всего-навсего провожающий, успокоил себя Боба. Наверное, мент в штатском. Ну и что? Старик и девчонка уж точно не милиционеры. Судя по всему, они родственники или просто знакомые молодого человека. А знакомство с ментом еще никого не спасло от кражи.

Боба злорадно ждал, что Темирханов устроит скандал. Еще посмотрим, кто кого! Небось богач знаком с милицейскими генералами, которых молодой человек видит издалека по большим праздникам.

Но дело с билетами-двойниками уладилось тихо и быстро. Молодой человек вышел в тамбур и подхватил чемодан старика. Девчонка сама несла свой школьный рюкзачок. Протискиваясь в коридор, она обернулась и показала Бобе язык.

Молодой человек скоро вернулся.

— Доставишь, как родных, Балабанов, — шепнул он и спрыгнул на перрон.

У Бобы засосало под ложечкой. Ясно, что молодой человек неспроста назвал его по фамилии. Он давал понять, что запомнил Балабанова и обязательно узнает у старика и девчонки, как они доехали.

Наводчик затосковал. Он бы с радостью отказался от кражи, но кто его спросит?

Ночью поезд остановится на полустанке. Перрон там один. Воры подойдут к вагону с другой стороны, и никто их не увидит за поездом. Боба должен открыть им дверь. В то же время «братки» из третьего и пятого вагонов выйдут покурить каждый в свой тамбур. Обычно их работа на этом и кончается. Но если кому-то вздумается перейти в четвертый вагон, его задержат любым способом, от мирной болтовни до кровавой драки.

Боба подскажет ворам, в каком купе и даже на каких полках лежат облюбованные им вещи. Если пассажиры заперлись на ночь, он отопрет купе железнодорожным ключом-трехгранкой.

Поезд будет стоять три минуты. Воры выйдут из купе через три с половиной. Им придется спрыгивать на ходу, зато поезд увезет их от случайных свидетелей на полустанке. Боба побросает за дверь украденные чемоданы — пускай подбирают, — а хрупкие пещи спрячет. У него в вагоне два тайника, которые смог бы найти только железнодорожник, и то не всякий.

Эта операция повторялась почти в каждом рейсе Балабанова. Времени на разговоры в ней не было. Лишнее слово — это лишний карман, который успели бы обшарить воры, если бы наводчик говорил покороче. Никто не станет выслушивать рассказ Балабанова о непростом молодом человеке и старике с голосом командира. Ему дадут по зубам и прикажут: Базарь по делу!

Отменить кражу было невозможно. Воры исчезнут, а наводчику придется держать ответ перед молодым человеком, вогнавшим в краску милицейских сержантов…

— До отправления осталось три минуты! Провожающих прошу покинуть вагон! — выкрикнул Боба таким жалобным голосом, что какая-то девчонка прыснула в кулак.

— Нельзя смеяться, когда не знаешь, в чем дело, — одернул ее кто-то. — А вдруг у человека горе?

Боба мысленно согласился, хотя до горя было еще семьсот километров. Он попытался найти в своем печальном положении хоть что-нибудь хорошее — и нашел. Ворам будет некогда заглядывать в кейс Темирханова. Надо соврать им, что видел там камеру, тогда воры побоятся ее разбить и оставят кейс у Бобы.

Камеру он потом украдет у старика и отдаст скупщику в Москве, а то, что лежит в миллионерском кейсе, возьмет себе. Наверняка там что-то поважнее, чем обычные деловые бумаги. А то почему Темирханов не выпускает кейс из рук?