Подлинная история ожерелья Антуанетты. Том 1 - Ольга Баскова

— Что прикажете, сударь? Для завтрашнего спиритического сеанса всё готово.

— Не всё, мой дорогой Гильом, — возразил граф. — Я хочу поручить тебе одно очень важное задание. Только ты с твоим умом и деликатностью способен выполнить его.

Слуга склонился так низко, что с парика посыпалась пудра.

— Я к вашим услугам, синьор.

— Тебе во что бы то ни стало нужно разыскать одну женщину и пригласить её на сеанс, — сказал хозяин. — Я слышал, сейчас она в Париже, и мне необходимо видеть её у себя.

— Если эта женщина богата и знатна, мне ничего не стоит выполнить ваше поручение. — Гильом по-прежнему стоял в угодливой позе.

— На данный момент она скорее бедна, чем богата, — отозвался Алессандро. — Она носит графский титул, как и я. Он достался ей от мужа. Но в обществе её не принимают.

Слуга вытаращил глаза:

— Вы хотите, чтобы такая женщина присутствовала на вашем сеансе? Но что скажут маркиза, графиня и…

Калиостро поднял изящную белую руку с ухоженными ногтями.

— Эта дама довольно деликатна, и я не сомневаюсь, что она наденет густую вуаль. Что же касается дальнейших действий, предоставь это мне.

Он гордо выпрямился, и слуга с восхищением посмотрел на своего господина. Да, поистине он благородного происхождения, что бы ни болтали злые языки. Горделивая осанка, умный проницательный взгляд, орлиный нос…

— Я сделаю всё, что вы прикажете.

— Вот и отлично. — Алессандро взял со стола листок и подал слуге. — Её зовут Жанна де Ла Мотт. Ещё совсем недавно она обитала по этому адресу, но не уверен, что графиня находится там и сейчас.

Гильом пробежал глазами округлые буквы.

— Вы правы, синьор. Не такая это улица, чтобы находиться там долгое время. Разве только… — Он не закончил фразу и поклонился. — Я отыщу её, чего бы мне это ни стоило.

— Поторопись, — напутствовал его хозяин. — Не тебе повторять, что мой спиритический сеанс назначен на завтра.

Гильом развёл руками:

— Разумеется, синьор.

Когда слуга удалился, Калиостро довольно потёр вспотевшие ладони. Если эта женщина согласится… если согласится… А она должна согласиться, чёрт возьми… Услышав о ней, он долгое время не упускал её из вида. Так вот, если она согласится, они вдвоём… Впрочем, Алессандро решил не загадывать наперёд.

Гильом, прекрасно знавший Париж, не зря отметил убогость улицы Сен-Клод, где обитала Жанна де Ла Мотт. Кутаясь в тёплое пальто, он остановился у почерневшего от старости и сырости дома, стряхнул снег с сапог и вошёл в тёмный подъезд. Квартира графини находилась на втором этаже, и слуга, покряхтывая и считая вслух, принялся подниматься по крутым, довольно ветхим ступеням:

— Раз, два, три… Чёрт, да сколько их тут…

Преодолев ровно одиннадцать, Гильом замер возле чёрной исцарапанной двери и постучал. На его удивление, она сразу отворилась, и слуга нос к носу столкнулся с пожилой особой, облачённой в старый, линялый капот.

— Что вам угодно, сударь? — спросила она строго. Гильом галантно поклонился, хотя ни минуты не сомневался, что перед ним не та, к кому его послал Калиостро. Скорее всего, эта пожилая особа — такая же служанка, как и он, но довольно противная.

— Мне нужна графиня де Ла Мотт.

— Зачем? — Красный нос женщины задёргался от любопытства.

— У меня к ней поручение от очень важного человека, — ответил слуга уклончиво. — И говорить я буду только с ней.

Старая грымза не торопилась впускать непрошеного гостя, видимо собираясь ещё что-то спросить, но приятный голос, принадлежавший явно молодой женщине, вклинился в их пустую беседу:

— Кто там, Клотильда?

Старуха зашмыгала носом — тонким, длинным, в мелких морщинах.

— Он утверждает, что у него поручение…

— Впусти его.

Служанка немного поколебалась, всем своим видом демонстрируя, что от её решения тоже что-то зависит, и пропустила Гильома:

— Ладно уж, идите.

Мужчина оказался в маленьком коридоре, в котором полностью отсутствовала мебель, и с удивлением заметил, что в квартире почти так же холодно, как на улице. Он решил не снимать пальто, тем более вешалка, подпиравшая стенку и кренившаяся набок, была пуста. Вероятно, обитатели холодной квартиры надели на себя всё, что имелось в гардеробе.

— Сюда. — Пожилая особа отворила дверь в комнату, и Гильом предстал перед сидевшей на софе молодой черноволосой женщиной с тонкими, аристократичными чертами лица.

Она казалась довольно миловидной и приятной, но была одета столь же легко и бедно, как служанка. Её наряд состоял из простого красного платья и чёрной шали, накинутой поверх. Парик дама не носила, и чёрная прядь волос оттеняла высокий мраморный лоб; тонкие губы слегка посинели, маленькие руки теребили дырявую муфту. Верный раб Калиостро поразился, как столь слабое создание выносит такой холод. Казалось, какой-то знатный мужчина с тёмной бородой и узким лицом, строго смотревший с портрета на серой стене с подтёками, тоже подёргивался, пытаясь согреться. Гильом с удивлением узнал в нём Генриха Валуа, короля французского и польского. Он-то что делает в убогой квартирке?

— Я графиня де Ла Мотт, — представилась женщина и улыбнулась, продемонстрировав прекрасные ровные зубы. — Вы удивляетесь, почему я сижу в холоде? — Она словно читала его мысли. — А что делать, если денег на дрова не осталось? Правда, может быть, тот господин, которого вы представляете, подбросит мне немного? Он послал вас, получив мои письма, не правда ли?

— Мне только известно, что мой господин, граф Калиостро, желает завтра видеть вас на своём спиритическом сеансе, — мягко ответил Гильом.

Тонкие чёрные брови графини поползли вверх, как две змейки.

— Граф Калиостро? Это тем более удивительно, что я ему не писала. Маг и чародей никак не может выхлопотать мне достойную пенсию. Чего же он хочет?

Слуга «мага и чародея» повторил так же мягко:

— Чтобы вы были завтра на сеансе.

Графиня сжимала и разжимала маленький белый кулачок, вероятно пытаясь хотя бы таким образом размять застывшие пальцы.

— Но, насколько я знаю, в его салоне собирается изысканное общество. Бедной женщине — такой, как я, — нечего там делать. — Она обвела взглядом комнату, в которой, кроме софы, накрытой выцветшим шёлковым покрывалом неопределённого цвета, двух стульев с прохудившимися сидениями, бесстыдно обнажавшими пружины, таращившиеся на белый свет, камина, который давно уже никто не топил, и маленького столика, ничего не было. — Кроме всего прочего, у меня два платья. Одно на мне сейчас. Видите, какое оно поношенное? Мне не стыдно выйти в нём к благотворительницам, чтобы продемонстрировать нищету, в которой я живу. Но явиться в нём в общество… Извините, но я вынуждена отклонить приглашение. — Жанна де Ла Мотт чуть приподняла подол платья, продемонстрировав Гильому стоптанные туфли. — А что вы скажете на это? Тем не менее это моя единственная обувь.