Идущие напролом - Сергей Зверев

— Не каркай, — предостерег Монах. — Мысль материальна.

Самолет зловеще накренился.

— Чего это они?! — напомнил о себе Угрюмов.

Олег приподнялся в кресле настолько, насколько позволил привязной ремень. Этого хватило, чтобы различить блестевшую потом лысину и стоящий вокруг нее хоровод волосиков.

— Как он там? — спросил Монах.

— Сидит. — Олег плюхнулся в кресло. Одновременно самолет вновь провалился, и ему показалось, что это от того, что он неосторожно сел. Олег вновь выглянул в иллюминатор. За это время пейзаж снаружи в корне поменялся. Небо, насколько хватало глаз, было синим, а джунгли сочно-зелеными. Однако трясти от этого меньше не стало.

— Подлетаем! — Угрюмов брел по салону, хватаясь за спинки кресел, и придирчиво оглядывал подчиненных. — Ремни пристегнуть!

— Стюард нашелся, — беззлобно проворчал Монах, шаря руками под сиденьем.

Самолет подбросило, и Угрюмов упал в проходе.

— Почему нас девять? — спросил он, поднявшись с полу. — Кто не полетел?

— Полетели все, только Яблоков вышел, — зачем-то соврал Олег, догадавшись, что чиновник попросту не посчитал себя.

— Где вышел? — запаниковал Угрюмов, одновременно шаря взглядом по салону и пытаясь определить, кто с ним говорит.

— В Дубае. Собирается политическое убежище просить.

— Шутить вздумал, Мозжерин? — Угрюмов, наконец, остановил свой взгляд на Олеге.

— Да какие там шутки? — стал делано возмущаться Широков. — Не выдержал он. Вы же всю дорогу над нами глумитесь.

— Палыч! — навис над креслом Угрюмов. — Они что, издеваются? Где Яблоков?

Полковник Бондаренков был в команде самым старшим и по возрасту, и по званию, а звание доцента кафедры эксплуатации делало его в глазах Угрюмова кем-то вроде полубога.

— Какой еще Яблоков? — недоумевал Бондаренков.

— Как какой?! — Угрюмов погрозил в пустоту пальцем и по складам добавил: — Я глаза и уши министра!

Салон грохнул со смеху.

Угрюмов удивленно хлопал глазами и озирался по сторонам. Казалось, еще немного, и он расплачется.

— Завязывали бы вы пить, — устало вздохнул Бондаренков. — Добром это не кончится.

— Имею право! — воскликнул Угрюмов и обиженно надулся. — Я уже двумя ногами…

Он поперхнулся и схватился за горло.

— В гробу! — попытался подсказать Монах.

— На пенсии! — закончил мысль Угрюмов.

— Чего же полетел? — недоумевал Бондаренков. — Подзаработать решил?

— А ты нет?

— В отличие от вас не мы решаем, а за нас, — резонно заметил полковник.

— Точно! — неожиданно спохватился Монах.

— Чего? — не понял Олег.

— А ведь Угрюмов сейчас, по сути, никто!

— Как это?

— Сам посуди, — Монах наклонился ближе. — Он еще в Москве сказал, что на столе министра лежит приказ о его увольнении, а сейчас конец месяца.

— Сегодня последний день, — уточнил Олег.

— Значит, приказ подписан?

— Возможно, — неуверенно проговорил Олег. — И что, если так?

— А то, — Монах перешел на шепот, — он де-факто старший над нами, а де-юре — никто!

Олег смотрел на профиль Монаха, пытаясь понять, что он хочет этим сказать.

— Такое ощущение, что это сделали специально, — стал объяснять Монах. — Случись что-то в командировке, а с Угрюмова как с гуся вода. Какой спрос с уволенного?

— Ну, ты загнул! — протянул Олег. — Что может с нами произойти?

— Странно все это, — задумчиво проговорил Монах. — Такое ощущение, что он в эту командировку как на каторгу…

Демон свернул в проезд и увидел Перову. Соседка по этажу со всех ног неслась навстречу. Нелепый синий берет сдвинут на затылок, как у дембеля из ВДВ, рот открыт, а круглые очки в черной оправе подпрыгивают на кончике носа в такт шагам. Демону почему-то казалось, что такие давно не носят. Они делали Перову немного наивной и похожей на девочку-подростка с бабушкиных фотографий. Как раз этот бессменный атрибут, а именно его положение на лице, в первую очередь сигнализировал окружающим, что у их обладательницы что-то не так. Хотя, когда она впервые ворвалась к нему в дом, он и вовсе подумал, что дамочка не в себе. Но тогда оказалось, что кот Перовой каким-то чудом, перебрался по балконам к соседям. Почему-то первым делом она примчалась к нему. Может, попросту перепутала двери?

Сзади Перовой кто-то свистнул и затопал ногами, как будто догоняя. Она взвизгнула и втянула голову в плечи. Раздался дружный хохот сразу нескольких глоток.

Демон расставил руки, и девушка оказалась в его объятиях.

— Ты куда несешься? — он заглянул в увеличенные стеклами глаза.

— Они! — выдохнула Перова в лицо и попыталась посмотреть назад. Однако нога на нелепом, квадратном, каблуке подвернулась, и девушка повисла на руках Демона.

— Чего? — спросил он и, наконец, увидел Ревуна. Держа руки в карманах брюк, громила шел в компании двух таких же разгильдяев.

— Привет, сосед! — поприветствовал его Демон, продолжая прижимать Перову к себе. — Ты чего людей пугаешь?

— Неужели я такой страшный? — Сутулый верзила с надвинутым на глаза лбом оглянулся на дружков, словно давая возможность получше его разглядеть. — Правда?

— Да нет, — оскалился самый маленький член компании с бритой наголо головой. — Лицо с обложки респектабельного журнала.

— Ты даже такие слова знаешь? — удивился Демон, отпуская девушку и пряча ее себе за спину.

Ревунцова Толика он знает уже по меньшей мере год. Парень после отсидки за вооруженный грабеж поселился в квартире своей покойной матери и сразу записался головной болью соседей. Постоянные компании, гулянки допоздна, с завидным постоянством заканчивающиеся драками, разнообразили жизнь их тихого и уютного двора. Оставалось только удивляться, почему до сих пор полиция не нашла повод избавить общество от этого дебошира еще на пару лет. Хотя ходили слухи, будто на свободу Ревун вышел гораздо раньше назначенного судом срока благодаря стараниям высокого покровителя. Дружки Ревуна — под стать ему. Харя и Свищ тоже успели украсить свои биографии статьями за хулиганство и кражу. Но это не так страшно по сравнению с тем, что оба плотно сидели на игле. Такие вдвойне непредсказуемы и опасны. Эту публику Василий держал в поле зрения. Мало ли? Он не преследовал цели следить за людьми, но к обеспечению своей безопасности подходил основательно. За плечами служба в спецназе ГРУ, а в особой папке послужной список с грифом «Хранить вечно». В совокупности с гуманным подходом государства к террористам, многие из которых уже на свободе, это не давало расслабляться. Ведь каждый второй грозил скорой встречей, а именно таких как Харя и Свищ, отморозков, зачастую подряжают для разовых дел и сведения счетов.