Метро 2033. Обитель снов - Андрей Гребенщиков

Девочки последствий не представляли, однако дружно замотали головами, бессловесно принимая правила игры.

– Молодцы, девоньки. А теперь – кругом! И без команды не… Ну, вы поняли.

Ожидание не затянулось. Не прошло и минуты, как Ольга позвала спутниц:

– Хорош крыс считать, давайте за мной!

Девушки с готовностью обернулись и… не смогли выполнить команду. Следовать было не за кем – Ольга исчезла. Только что шуршала и гремела за их спинами чем-то железным, и вдруг все звуки застыли, обернулись полнейшей тишиной. И темнотой – не стало факела, не стало и света.

– Мамочки! – одними губами прошептала одна из девушек.

– Ольга! Оля, где ты? – позвала другая и, к своему ужасу, почувствовала прикосновение. Кто-то или что-то осторожно задело ее руку, легко скользнуло по вмиг покрывшейся по́том спине. Она хотела сдержаться, задавить нарождающийся крик и не смогла. Истошный крик зазвенел в тишине, секунду назад казавшейся абсолютной и нерушимой, отчаянный вопль ужаса, многократно отразившись от стен, пола и потолка, эхом покатился во все стороны, сотрясая недвижимый воздух ударными волнами.

– Сдурела?! – Голова предводительницы в абрисе колышущегося света показалась из-за плиты. – Орешь, будто голой жопой на игложабу села!

– Ты-ы-ы! – обрадовано, но до конца еще не веря в избавление от страхов, протянули обе спасенные. – Ты!

– Я-я! – вяло передразнила командирша, у которой до сих пор звенело в ушах. – Кое-кому надо работать аварийной сиреной – такой талант пропадает! Эй, голосистая, – Ольга теперь обращалась к шумной девчушке. – Ты вволю наоралась? До Ясеневки докричалась?

Та собиралась сказать что-нибудь в свою защиту, когда вновь ощутила прикосновение. При свете, пусть рассеянном и крайне слабом, она заметила, что так напугало ее: всего лишь рука подруги, которая пыталась нащупать хоть какую-то опору посреди пустого пространства.

Устыдившись своей истерики, «Голосистая», ничего не говоря, злобно ударила перепуганную соседку по конечностям и двинулась к плите, за которой нетерпеливо ругалась Ольга.

– Идем мы, идем.

– Шустрее, красавицы, шустрее!

За чуть выдвинутой из стены плитой был узкий проход.

– Меня зовут Ларисой, – невпопад заявила «Голосистая», остановившись на границе света, который проникал через щель между плитой и стеной.

– Что?

– Я не Голосистая, меня зовут Ларисой.

– Поздравляю, только не тормози. Нам нужно идти.

Но Лариса не сдвинулась с места. В затылок нарочито громко и обиженно дышала получившая по рукам подруга, еще несколько секунд, и она начнет подталкивать застывшую истуканом девушку.

Лариса представила, как сейчас попытается протиснуться в щель, и плита, которая только этого и ждет, поймает ее, вдавит в стену, не сильно, не до смерти, лишь обездвижит. Может, сломает пару костей, если жертва будет трепыхаться, но не убьет. Пока не убьет. А девчонки будут смеяться над застрявшим в кроличьей норе мохнатым медвежонком… Да, ее никогда не звали Голосистой, все обстояло много хуже, на родной станции с детства и до конца дней приклеилось проклятое прозвище «Винни Пух», за то, что… Лариса вздрогнула, прогоняя неприятные воспоминания.

– Мы идем, – повторила она и, зажмурившись, втиснулась в проход.

Это заняло совсем немного времени, мгновения или легковесные, быстрые секунды, одну-единственную паузу между ударами сердца, но когда опасный участок был пройден (плита шевельнулась?!), по щекам девушки текли слезы.

– Ты чего, Голосистая? – Ольга поднесла огонь поближе и теперь в недоумении рассматривала предательские блестящие капли на лице Ларисы. – Клаустрофобия?

Рожденные в метро не боятся замкнутого пространства. Это тоже почти аксиома. А кто боится, тот сходит с ума еще в детстве, потому что под землей некуда спрятаться от преследующих страхов, здесь ты с ними один на один – навсегда.

– Да, клаустрофобия, – Лариса с готовностью соврала, на что идущая следом подруга многозначительно хмыкнула, но промолчала. И девушка была ей за это благодарна.

– А ты, Тихоня, тоже страдаешь психическими заболеваниями? – Командирша подняла факел повыше. В ее голосе слышалось нескрываемое презрение.

– Я – Марика, и вовсе не тихоня. Только орать не люблю, особенно там, где это без толку.

Ольга удовлетворенно кивнула:

– Разумно. Только имя у тебя дурацкое…

Она обвела взглядом притихших подруг, убедившись, что никто не собирается ей перечить, и скомандовала:

– За мной, девоньки, совсем скоро будет интересно, – Ольга махнула рукой, призывая следовать за собой, и быстрым шагом двинулась по коридору.

Очень скоро – без приключений и происшествий – туннель резко ушел вверх и вывел группу к массивной железной двери, перегораживающей проход. Командирша, заблаговременно пригрозив клаустрофобичной Ларисе кулаком – «не вздумай истерить, все нормально», четырежды постучала по металлической поверхности: два слабых удара, один сильный, последний опять слабый.

Минуту ничего не происходило. Ольга терпеливо ждала, Лариса нервно кусала губы, но пока держала себя в руках. Поняв, что пауза затягивается, Ольга в точности повторила условный сигнал: четыре удара – короткий, короткий, длинный, короткий. И вновь ожидание.

– Что-то не так? – первой голос подала Марика.

Командирша ее проигнорировала, лишь пробурчала что-то себе под нос. Теперь сигналы она подавала ногами, энергично пиная ни в чем не повинную дверь: четыре пинка переменной силы и злобы.

Не помогло – кто бы ни скрывался за дверью, к людским призывам он оставался безучастным.

– Придурок! – в сердцах выругалась Ольга, непонятно к кому обращаясь.

Она скинула с себя куцый рюкзачок – у подруг, прибывших сюда с другой станции, вещмешки были значительно увесистей и объемней – и плюхнулась на него. Сквозь зубы процедила «ждем» и закрыла глаза.

Девчонки переглянулись – в глазах обеих растерянность и напряжение. А еще злость: на командиршу, что заманила их сюда, и на самих себя, что поддались нелепым (сейчас они казались именно такими) соблазнам.

– Дамы, – Ольга говорила подчеркнуто спокойно, не поворачивая головы и не раскрывая глаз. – Отставить панику и пораженческие настроения. Все будет. Пока отдыхайте.

Лариса, всю дорогу не решавшаяся задать мучавший ее вопрос, поспешно выпалила:

– А правда, что он такой красавчик, как все говорят?

Ольга приоткрыла один глаз и недобро ухмыльнулась:

– Все – это кто?

Лариса замялась:

– Ну… те, кто уже был на вечеринке… или слышал о ней…

– И что же они говорят?

Девушка, сама уже не рада, что завязала этот разговор, неохотно протянула: