Ливень - Сандра Браун

Покупатели сказали, что они из Тулсы, а этот уик-энд провели у друзей в Сан-Антонио.

— Мы особо не торопимся домой и, увидев вашу вывеску, решили заглянуть в магазин. У нас, знаете ли, есть дом на озере. Для него-то мы и покупаем старинные вещи.

— Я рад, что вы остановились. — Старик передал женщине визитную карточку с логотипом магазина. — Если все-таки соберетесь купить ту супницу, которую так долго разглядывали, позвоните. Я перешлю ее вам.

— Ну что же… Я подумаю. — Она провела пальцем по вытисненной на визитке надписи. — «Магазин Солли». Какое необычное у вас имя!

— Это сокращенное от Соломон. Так звали мудрого царя из Ветхого Завета, — по губам старика скользнула грустная улыбка. — Я часто размышлял о том, случайно ли моя мать выбрала это имя.

— Вы уже дважды упомянули о своей матери, — улыбка женщины стала намного теплее и обаятельнее. — Должно быть, вы были очень близки. Как я понимаю, вашей матушки уже нет в живых…

— Она умерла в конце шестидесятых. — Старик прикинул, насколько давней могла показаться эта дата его покупателям. В то время они были еще детишками. — Мы на самом деле были очень близки. Я до сих пор чувствую эту утрату.

— Вы приезжий?

— Я здесь родился. В большом желтом доме, который когда-то принадлежал родителям моей матери.

— А семья у вас есть?

— Жена умерла восемь лет назад. У меня двое детей — сын и дочь. Оба живут в Остине. На сегодняшний день у меня уже шестеро внуков, старший из которых вот-вот женится.

— А у нас двое сыновей, — заметила покупательница. — Оба учатся в университете в Оклахоме.

— Дети приносят нам радость.

— А еще проблемы, — рассмеялась женщина.

Ее муж прислушивался к разговору, не переставая изучать содержимое книжных полок.

— Я смотрю, у вас здесь только оригинальные издания.

— И все в превосходном состоянии, — с гордостью заметил хозяин. — Я приобрел их не так давно на аукционе.

— Внушительная коллекция. — Мужчина провел пальцем по корешкам книг. — «Хладнокровное убийство» Трумэна Капоте. Стейнбек. Норман Мейлер. Томас Вулф, — он улыбнулся, глянув на хозяина лавочки. — Боюсь, мне пришлось бы опустошить всю свою кредитку.

— Наличные я тоже принимаю.

— Не сомневаюсь, — рассмеялся покупатель.

— Вы готовы продать все, кроме своих карманных часов, — добавила его жена.

Хозяин магазинчика вытащил часы из петли и сжал их в руке. С того момента, как он последний раз заводил их, они не отстали ни на секунду. Стекло было слегка поцарапано — метки времени, — но это ничуть не портило общее впечатление. Черные стрелки казались не толще паутинки, причем минутная была сделана в форме стрелы.

— Я не продал бы их ни за какие деньги.

— Мы поняли, что для вас они бесценны, — мягко заметила женщина.

— Именно так.

— Сколько лет этой вещице? — поинтересовался ее муж.

— Точно не знаю, — ответил хозяин лавки, — но я дорожу ими не из-за возраста.

Он протянул часы покупателям, чтобы те могли прочитать надпись на их обратной стороне.

— «Одиннадцатое августа тысяча девятьсот тридцать четвертого года», — вслух повторила женщина. Взглянув на собеседника, она поинтересовалась: — О чем вам это напоминает? О дне рождения? О какой-то годовщине? О чем-то особенном?

— Особенном? — улыбнулся в ответ старик. — Да нет, просто очень значимом для меня.

Проснувшись в то утро еще до рассвета, Элла Баррон и не предполагала, что этот день будет чем-то отличаться от других.

Она проснулась не потому, что сон ее нарушила подсознательная тревога, резкая перемена погоды или нечто тому подобное.

Сон уходил постепенно, уступая место ясному осознанию действительности. Потягиваясь и позевывая, Элла машинально пыталась найти в постели местечко попрохладнее. Впрочем, ей и в голову не пришло полежать еще хотя бы полчаса — хозяйка пансиона и мечтать не могла о подобной роскоши. У нее было множество дел, которые невозможно не сделать или просто отложить на потом. Элла оставалась в постели лишь до тех пор, пока не вспомнила, какой сегодня день недели. День стирки.

Она быстро заправила кровать, а потом заглянула к Солли. Сын еще спал глубоким сном.

Одежда у Эллы была удобная и простая. Время на то, чтобы прихорашиваться, она не тратила, поэтому просто подобрала свои длинные волосы, сделала узел и закрепила его шпильками на затылке. Затем Элла пошла на кухню, стараясь двигаться как можно тише, чтобы не разбудить никого в доме.

Это было единственное время суток, когда кухня радовала ее относительной прохладой и абсолютной тишиной. Очень скоро здесь будет гореть плита, и от прохлады не останется даже воспоминания. Горячий воздух проникнет и с улицы — через открытое окно. А еще одним источником жары станет энергия самой Эллы.

Пропорционально температуре будет расти и уровень шума. Пика он достигнет к обеду, когда кухня превратится в этакий остров, живущий собственной, независимой от всего дома жизнью. И долгожданная тишина здесь наступит не раньше, чем Элла выключит наконец верхний свет — через пару часов после того, как ее жильцы отправятся на покой.

В то утро она не помедлила ни секунды, чтобы насладиться прохладой и тишиной. Надев фартук, Элла сразу зажгла газ. Первым делом она поставила варить кофе, после чего замесила тесто для печенья. Ее служанка Маргарет, как обычно, пришла вовремя. Сняв шляпку и повесив ее на крючок, она с благодарностью взяла протянутую Эллой чашку кофе. Сахара в нем было совсем немного — именно такой кофе Маргарет и любила. Выпив его, она сразу же направилась на задний двор — надо было наполнить водой стиральную машину. Пришла пора загрузить в нее первую порцию белья.

Возможность купить электрическую стиральную машину была настолько призрачной, что Элла об этом и не мечтала. В обозримом будущем ей предстояло довольствоваться той, которая досталась в наследство от матери, — с ручкой для отжима простыней, полотенец и всего прочего. Мыльная вода выливалась из бака прямо в канаву, тянувшуюся вдоль того сарайчика, где стояла машина.

В жаркие летние дни в сарае становилось невыносимо душно от паров горячей воды. Зимой, когда руки немели от холода и мокрое белье казалось еще тяжелее, чем обычно, тоже было нелегко. В общем, стирка была крайне утомительна в любое время года. Элла уже знала, что к вечеру спина у нее будет просто разламываться.

Она поджаривала бекон, когда на кухню, все еще в пижаме, пришел Солли.

В восемь подали общий завтрак.

К девяти часам постояльцы были накормлены и вся посуда вымыта и убрана в буфет. Элла поставила на огонь огромную кастрюлю, которой предстояло кипеть практически весь день, и приготовила крахмал. Затем, взяв с собой Солли, она вышла во двор, чтобы повесить первое белье, которое успела выстирать, прополоскать и отжать Маргарет.