Я чувствую тебя - Ирэне Као

– Что будем делать вечером? – спрашиваю, обмакивая в чай рисовое печенье.

– Не знаю, любимая… я даже не могу тебе сказать, когда закончу в офисе, – отвечает Филиппо рассеянно, не отрывая глаз от планшета.

– Ох уж эти мне мечтатели-архитекторы, которые изобретают будущее, но не способны предвидеть собственный день позже семи вечера, – комментирую вполголоса, откусывая хрустящее печенье и подавляя ехидную улыбочку. (Да, я не поддаюсь на провокации, но сама не упускаю возможности кольнуть.)

Филиппо наконец-то отрывается от планшета. Touché[3].

Взлохмачиваю ему волосы, зная, что этот жест его взбесит. И действительно, он тянется ко мне, хватает за руку и блокирует ее за моей спиной:

– Ну хорошо, Биби, ты сама напросилась. – Другой рукой он щекочет меня под ребрами, и я начинаю хохотать и извиваться, как угорь. Не могу больше терпеть и умоляю сжалиться. Внезапно Филиппо оставляет меня и бросает взгляд на часы.

– Черт, уже поздно! – За минуту выключает планшет и бережно укладывает его обратно в чехол, как редкую реликвию.

– Я быстро переоденусь, – говорю, понимая, что я все еще в пижаме. – Если подождешь, выйдем вместе…

– Биби, не могу, – вздыхает он, разводя руками, – я должен быть в офисе через полчаса, встреча с клиентом. Это он так рано назначил, черт бы его побрал…

– Ок! – отвечаю, глядя на него грустным, покорным взглядом, как бывает всякий раз, когда я хочу вызвать в нем нежность. – Ну, иди тогда, а мне придется проделать весь путь самой, – жалостливо всхлипываю.

– Ну, ты ведь, наверное, разобралась уже, как ездить на метро, – усмехается он.

Филиппо прав, я плохо ориентируюсь. По правде говоря, у меня выдающаяся способность теряться и садиться не на тот автобус. Однако освоение римского водоворота после почти деревенских размеров Венеции по-моему служит смягчающим обстоятельством, не правда ли?

– Дурак! – сделав гримасу, притягиваю его к себе. – Хорошего дня, – шепчу, приближая губы.

– До вечера, Биби! – Его поцелуй оставляет у меня на губах восхитительный привкус кофе, смешанного с зубной пастой.

* * *

День начался хорошо, поэтому я направляюсь в сторону метро решительным шагом, будто на встречу с опасным соперником, хотя сияющее солнце располагает не спешить, а наслаждаться прогулкой. ЕУР – современный квартал. Живая зелень парков перемежается с асфальтом тротуаров и цементными конструкциями домов. Все это вместе порождает ощущение умиротворения, несмотря на хаотичность уличного движения. Здесь все внове для меня, привыкшей к абсолютно другому городскому пейзажу: полупустые площади Венеции, где главный транспорт – вапоретто[4]; ее мосты, заполоненные туристами. Я по-прежнему шагаю на работу, подняв нос кверху. Спускаюсь по ступеням в метро и уверенно иду к подземному переходу на Ребиббия. Я вечно боюсь ошибиться: здесь внизу мне все кажется таким запутанным! Несколько раз мне уже случалось потеряться, и я звонила Филиппо с просьбой о помощи: именно этот отчаянный SOS превратил меня в объект его насмешек на всю жизнь (надеюсь – на всю жизнь).

Сажусь на железную скамью вдоль путей в ожидании поезда. Оглядываю людей вокруг, пытаясь угадать, куда они едут и чем занимаются. Этой игрой мы с Гайей развлекались в детстве, возвращаясь из школы на вапоретто. Кто знает, что она там делает сейчас. Я представляю себе, как она рассекает по узеньким улочкам в туфлях Jimmy Choo на двенадцатисантиметровых шпильках, в обтягивающем платье, сопровождая очередную японскую мультимиллионершу в изнуряющей сессии утреннего шопинга. Хотя мы часто созваниваемся, мне все равно не хватает Гайи: ее искренней улыбки, колоритных выражений, импульсивных объятий и даже ее диктата надо мной в отношении моды и стиля. Ее дружба – это, наверное, единственное из моей венецианской жизни, чего мне сейчас не хватает. Да, еще мои родители. В остальном я рада, что уехала оттуда.

Ровно через пять дней мне исполнится тридцать лет – не верится. Я задую свои тридцать свечек в Риме, и это повергает меня в эйфорию (меня – никогда не любившую дней рождения). Чувствую, что достигла некоего переломного момента. Покинуть прежние безопасные берега – это всегда не просто, даже драматично, но я уверена, что сделала решающий шаг к моей взрослой жизни при наилучших обстоятельствах: новая любовь, новый город, новая жизнь. Если счастье существует, оно должно быть где-то совсем рядом.

Наконец-то подошел мой поезд. Сейчас час пик, но свободные места еще есть. С трудом вхожу, проталкиваясь в толпе, и втискиваюсь на сиденье между толстой синьорой и прыщавым подростком. Передо мной встает парень в легкой рубашке. Он стоит, повернувшись спиной, при этом своей массой закрывает мне весь обзор, так что я даже не вижу светящегося табло, где зажигаются названия остановок. Прежде чем я доеду до Колизея, их должно быть как минимум десять; смиряюсь с мыслью, что придется считать на пальцах, и надеюсь не ошибиться.

Внезапно понимаю, что мои глаза не отрываются от спины парня. Они захвачены чем-то знакомым: эта рубашка, эти плечи, эти темные волосы. Если бы он не был так молод, я бы решила, что это Леонардо. Воспоминание о нем молнией пронзает меня, и я чувствую, как внутри все погружается в тень. Все вокруг мутнеет. В мыслях материализуются воспоминания о мгновениях, проведенных вместе с ним. Эти черно-белые фотографии набрасываются на меня, словно назойливые насекомые. Я тут же отгоняю их, встряхнув головой. «В прошлом», – бормочу. Сейчас уже нет смысла спрашивать себя, где находится Леонардо и что, если между нами все закончилось бы иначе. И нет смысла оплакивать чувства, которые он вызывал во мне: пустота в желудке перед встречей с ним, чудо открытия и возбуждение от наших тайных встреч. Все это потеряно, закончилось навсегда.

Пожалуй, я еще не готова обернуться назад и отрешенно обдумать всю эту историю. Но в любом случае сейчас, вспоминая о Леонардо, уже не впадаю в отчаянье, парализованная болью в сердце и грузом подавленной страсти внутри, как три месяца назад. Я исцелилась, словно отошла от тяжелой болезни и начала все заново. Я научилась управлять этими чувствами, разбирая их на кусочки. Боль уменьшилась со временем, как это всегда бывает (даже если после травмы представляется невозможным). И теперь я могу представлять Леонардо тем, чем он был на самом деле – любовной историей той прежней, неправильной Элены, которая никогда уже не вернется. А еще я ощущаю себя более мудрой и уверенной в себе женщиной. Рядом с лучшим мужчиной – рядом с Филиппо.

* * *

Выхожу на станции «Колизей» и оказываюсь на Виа деи Фори Империали[5], где сажусь на нужный автобус до моей работы. Смотрю на Рим, пробегающий у меня перед глазами. Его потрясающая, неухоженная красота продолжает удивлять и завоевывать меня каждый день. Слои искусства и истории, хаотично наросшие друг на друга. Этот город похож на женщину, решившую надеть одновременно все наряды своего гардероба, смешивая эпохи и стили. И она не уверена, стоит ли спрятать или показать свою красоту.