Верность - Леонид Гришин

Приехав, мы зашли в весьма ухоженную трёхкомнатную квартиру. Я не заметил ничего, что свидетельствовало бы о существовании женщины в этом доме.

– Иван Петрович сказал, что он один живёт.

– Да, он не женат.

– И что же, нет женщин?

– Да понимаете, как… Может быть, и есть женщины, но в эту квартиру он не водит, здесь их не бывает. Он сказал, что в свою квартиру, в свой дом, приведёт только жену. А вот жены пока у него нет. Здесь у него бывают только родственники. Никого он не приглашает к себе домой, кроме родственников. Иногда отец или брат приезжает. Но вот сделал какое-то исключение для вас. Он говорил, что он вас считает своим учителем.

Для меня это было странно. Не такой уж и длительной была практика, чтобы считать меня учителем…

– Да, он рассказывал, что после того, как в Питере практику прошёл, вас считает своим учителем.

Он поставил чайник, полез в холодильник, достал колбасу, сыр, очень быстро и умело нарезал бутерброды.

– Я с вами перекушу, у вас ещё какие вопросы есть ко мне?

– Нет.

– Вот эта комната – его спальня-кабинет. А вот эта – гостевая, в которой или отец его, или брат останавливаются. Так что вы спокойно здесь занимайте, а я жене скажу, она к ужину всё приготовит.

После чая он ушёл, а я принял душ, отдохнул и пошёл прогуляться по городу. Все города, когда рядом идёт большое строительство, имеют неряшливый вид. Я в молодости ездил по монтажам представителем завода на строительства ГЭС и комбинатов. Так тогда там сапоги были основной обувью, чтобы пройти по стройке и городу. Но здесь чувствовалось, что какой-то порядок есть.

В девять тридцать, как по часам, приехал Иван Петрович – бодрый и весёлый. Он ушёл в ванную. Через десять минут вышел освежившийся, и мы сели ужинать. Он стал расспрашивать меня о моих сотрудниках, причём называл он их всех по именам-отчествам, хотя прошло уже около десяти лет с тех пор, как он был у меня на практике. Он интересовался моими сотрудниками, их детьми, где учатся, где работают. Мне даже было иногда неудобно, что у меня отсутствовала информация о некоторых…

– Тебе уже, Иван Петрович, где-то под сорок и ты не женат. В чём дело?

Он закусил нижнюю губу, посмотрел на меня, положил вилку.

– А вы знаете, наверное, и не женюсь.

– А чего так? Вроде бы ты человек здоровый, внешностью тебя господь не обидел, и вдруг женоненавистник.

– Да нет, я не женоненавистник… Знаете, в институт я поступил уже после армии не мальчишкой, а зрелым человеком. В армии я комсомольским лидером был. И в институте сразу же начал комсомольской работой заниматься. Учёба мне давалась легко, свободно, поэтому общественная работа не так уж много отнимала у меня времени и ничем мне не вредила. Хочу сказать, что женский пол тоже мне уделял внимание. И в армии было, и, чего греха таить, иногда офицерские жёны приглашали в гости, когда мужья уезжали в командировки. И здесь тоже в институте: колхоз, картошка, стройотряды… Это всё мною возглавлялось, и, конечно, были там и подружки, и любовь была – всё это, как говорится, молодое. Так, по-моему, и должно быть.

И где-то после четвёртого курса мне захотелось проехать на теплоходе по Волге. Просто мечта была. Тогда как раз были военные сборы (у нас кафедра была военная), и после этих сборов я, естественно, в тот год в стройотряд не поехал, а вернувшись в институт, в профкоме выпросил путёвку на теплоход по Волге. И вот тут-то случилось…

Я молчал, слушал, что же могло случиться.

– Я приехал на речной вокзал почти к самому отходу теплохода. Но я ещё до трапа не дошёл, как вдруг перестал замечать вокруг всё, кроме одного лица на палубе. Женского лица. Я не знаю, почему так. Говорят о какой-то любви с первого взгляда. Теплоход, люди – всё это превратилось просто в фон, на котором она – блондинка с голубыми глазами…

…Она стояла на верхней палубе и смотрела, как народ садится. Она улыбалась, а мне так захотелось с ней познакомиться! Дурацкое же у меня было, наверное, выражение лица, когда я вот так вот встал и уставился на неё, не в силах оторвать взгляда. Я так засмотрелся, что в какой-то момент мне показалось, будто она мне ручкой махнула. Я тоже махнул рукой и поднялся на теплоход.

Матрос показал, где моя каюта. Я быстро прошёл и бросил рюкзак с вещами. Мне хотелось вновь увидеть поближе эту женщину, смотреть на неё… Что-то такое со мной случилось. Представляете, это я, который уже не мальчик, уже третий десяток скоро будет заканчиваться, и вдруг такое вот… Я прошёл по палубе туда, где она стояла – нет её. Думаю, что за наваждение, в самом деле! Пришёл к себе в каюту, и представляете, перед глазами у меня это личико. Абсолютно правильные черты лица: прямой носик, большие голубые глаза с пушистыми ресницами и ямочки, которые появлялись у неё на щёчках, когда она улыбалась. Думаю, ну вот она – моя вторая половинка…

За ужином случилось невероятное. Я оказался с ней за одним столом. Но мы были не одни. Она была замужем… Чувствовал я себя тогда, надо сказать, идиотом.

Мы познакомились. Она назвала себя Олей, он – Виктором. Я пробурчал своё имя. Они очень весёлые были, а я смотрю на неё и не могу оторвать взгляда ни от её лица, ни от её рук, ни от её высокой красивой груди. И всё в ней такое притягательное. Сами руки тянулись к ней взять её и ласково обнять. Но она замужем ведь. Так и сижу, уткнувшись в тарелку, ничего не могу поделать. Они мною очень заинтересовались. Всё спрашивали, кто я, откуда, чем занимаюсь, какие интересы у меня – обо всём расспрашивали, то он, то она. Я отвечал, а сам… Мне неудобно было смотреть ей в лицо, поэтому я смотрел на её руки. У неё такие красивые руки! Узенькая ладошка с длинными, круглыми, розовыми такими пальчиками с превосходным маникюром. Мне так хотелось взять сейчас эти ручки и расцеловать…

Кое-как я проглотил то, что там было, после чего ушёл к себе в каюту. Я лежал и смотрел в потолок. Но и на потолке мне виделось лицо этой прекрасной незнакомки.

Как обычно бывает в круизе: ночью едешь, а днём остановка по городам, и там экскурсии организованы. Мы отправились на автобусную экскурсию. Она села рядом со мной, и мы о чём-то разговаривали. Когда мы были на экскурсии, она иногда брала меня за руку, и часто, ненароком, я локтем касался её груди. В один из таких моментов я понял, что у неё нет бюстгальтера под кофточкой… Меня пронизывала дрожь…

Её муж делал вид, будто бы не замечал, что она кокетничает со мной. И вот представляешь, весь день я провёл в таких мучениях рядом с этой женщиной.

Вечером за ужином оказалось, что Виктор в городе купил бутылку коньяка. Он открыл коньяк и предложил выпить за знакомство. Мы начали пить. Почти сразу же она оставила нас одних. Виктор всё наливал, а я выпивал. Даже не знаю, пил он или нет. Не знаю, сколько я тогда выпил. Он что-то говорил, рассказывал, а я его не слушал. Просто-напросто не слушал, так как был занят своими мыслями. Я переживал вновь и вновь этот день, как она брала меня под руку, как прижималась ко мне. Я чувствовал её рядом, чувствовал её запах, её прикосновения. Он что-то говорил, говорил о каких-то болезнях, о каких-то детях, ещё о чём-то. Я ничего не слушал. Сколько выпил – тоже не знаю, голова какая-то дурная была.