Вот пуля пролетела и ага… - Олег Геннадиевич Белоус

– Ты…

– Бегите, если не задержать, ляжем все.

Устинов глянул в лицо Гоши: черты лица заострились, стали словно уже неземные, такие он видел только один раз, в военной хронике. У пилота истребителя, идущего на таран. А еще в храме, у святых.

– Бывай, Георгий Константинович, – он сглотнул комок в горле. Пальцы на миг крепко сжали плечо товарища и, не оглядываясь, увел беглецов.

Гоша устал бежать. На посошок отдать долги за уничтоженный Дальний Форпост, за десятки миллионов тех, в чьей смерти виноваты волфы. Перед мысленным взором встали лица жены, близняшек, родителей. Ждите меня родные… Лег поудобнее в кустах, сразу за решеткой, словно косарь перед страдой проверил инструмент. Прицелился в рамку прицела на звездолет, повел толстым стволом направо-налево. Нормально…

Ну вот и все… В корабле открылась дверь, бесшумно упали аппарели. На пластикобетонные плиты спустилось несколько десятков волфов в тяжелых бронескафандрах. На груди эмблема клана Черноногих – хищный паук на фоне цвета крови. Веселые, предвкушающие лучшее в мире развлечение: охоту на разумную добычу. Что может быть интереснее и принести большее удовольствие охотникам?

Бегут красавцы, стремительно приближаясь со скоростью автомобиля. Вмонтированные в скафандр искусственные мышцы позволяли и не такое. Не стали даже разворачиваться в боевой порядок. А зачем, чего бояться? Охота вполне безопасна, даже тяжелая лазерная установка способна пробить броню скафандра только с ближнего расстояния. Тем более что попавшиеся в засаду человечки, несомненно, драпают.

Безусловно, волфам не повезло – их подвела самонадеянность. Все шансы были на их стороне. Развернулись бы в цепь, посекли тяжелыми пулеметами и гранатометами, у Гоши был единственный, крохотный шанс и он его использовал.

Ребристый язычок предохранителя лазерной турели отведен большим пальцем вниз. И целых шестьдесят выстрелов, которых может выдать батарея. Когда до передовых охотников осталось чуть больше двадцати метров, лазерный луч ударил в упор, когда никакая броня не способна противостоять его мощи. Налево-направо, по строю. Длинная, импульсов на тридцать, очередь прошлась по толпе, насквозь прожигая бронескафандры, мертвые волфы падали на землю, словно сорная трава под косой опытного косаря. Мгновенно возник завал, задние, пытаясь спастись, начали прыгать на землю.

А дальше все понятно.

Кинжальный огонь лазерной турели с предельно короткой дистанции способен проредить толпу и поболее. И растерянность, конечно, и паника – все, спрессованное в секунды.

Очередь опять прошлась вправо-влево, по тем, кто пытался отстреливаться с колена. Потом кто лежит на земле. А не ложитесь без спросу!

Вот так и водил изрыгающий лазерные импульсы ствол из стороны в сторону, пока батарея окончательно не сдохла.

Отбросил бесполезную турель в сторону. Лег на спину, вытянулся на траве во весь рост и закрыл глаза, словно косарь, прилегший передохнуть после тяжелой страды. Убегать от волфа в бронескафандре – только умрешь уставший.

Человек улыбался. Он дал товарищам шанс выжить и значит его смерть будет не зря. А за его спиной, незримые, стояли Александр Матросов и преподобный Сергий Радонежский.

Один Господь знает, как происходит преображение самого неказистого с виду мужичка в несокрушимую СКАЛУ. Перед мысленным взором возник сынишка. Живой… Он бежал по полю одуванчиков, вздымая в воздух белесые облака семян, они медленно опадали за ним и заливисто хохотал. Светлые волосы сына вспыхивали в лучах заходящего Солнца золотом. Они с женой так и называли его Золотинка. Родные мои, я иду у вам. Резкая боль, быстро ушедшая в никуда вместе с сознанием – бронированная нога раздавила грудь, остановив уставшее сердце. Он уже не чувствовал, как яростно топтали мертвое тело, превращая в кровавое месиво, разъяренные волфы…

Прошло три месяца и пять мучительно долгих дней, война отодвинулась от планеты больше чем на десять световых лет, а на поверхность высадился земной космодесант. Через три дня, рано утром, к его боевым порядкам вышел единственный выживший из узников лагеря. В тот же вечер изможденный – кожа да кости и седой человек, разговаривал с инспектором Генеральной Директории.

– Вы настоящий герой, – произнес человек с брыластыми щеками и пододвинул поближе к бывшему узнику исходящую паром чашку кофе, – вы единственный кто выжил из всего лагеря!

– Да какой я герой, вот Гоша… если бы не он, не выжил бы никто. Я вот все думал. В библии написано: «Нет больше той любви, аще кто положит душу свою за други своя». Я не знаю, как это по православным канонам, а по мне это Святость…, – на лице бывшего узника заиграли желваки, а в глазах чиновник с удивлением увидел стыд, словно единственный выживший мог в чем-то себя упрекнуть.

Через год после мирного договора с волфами, согласно него планета отходила Человечеству, на месте снесенных бараков лагеря к голубым небесам поднялся мраморный памятник. Гоша, опершись рукой о лазерную турель, смотрел в небо. А худое лицо, каким его запомнил последний из выживших узников, озаряла грустная улыбка.