Клубничное убийство - Галина Куликова

Нифонтов совершал уже третий тур по залу, когда вдругсообразил, что дальше путь закрыт. Перед ним стояла маленькая толпа, не даваяему протиснуться дальше. Он догадался, что там, внутри толпы, что‑топроисходит. Изловчился и просунул голову между кем‑то и кем‑то. Иувидел знакомую парочку — «треугольного» Сержа и его стареющую подружку. Сержадержали за руки двое мордоворотов, но, судя по всему, едва справлялись. Егоподружка пятилась назад, глаза ее горели злобой, как у оскорбленной кошки, а онвыплевывал ей вслед нецензурные ругательства.

Нифонтов сделал философский вывод, что мужчина не может бытьсчастлив с женщиной больше одного раза, и последовал к выходу — смотреть, каквышибалы избавляются от Сержа. По дороге он заказал еще один стаканчиксогревающего, долго рассматривал диковинные часы на стене, пытаясь понять, естьли у них стрелки, и в конце концов непонятно как очутился перед гардеробом. Чтобыло делать? Нифонтов достал номерок и надел на себя куртку. Курткапредполагала окончание кутежа, а он был к этому еще не готов.

И вдруг — о чудо! — он неожиданно увидел блондинку,которую больше часа разыскивал по всему клубу. Ее жакет отливал золотом, икрупные клипсы блистали в полумраке, как драгоценные слитки. Губы ее, по‑прежнемугусто напомаженные, были сложены в таинственную улыбку. Сейчас она почему‑топоказалась Нифонтову злой и оттого особенно прекрасной.

Он подошел к ней походкой, наводящей на мысль о большихкораблях и качке, и с надрывом произнес:

— Мы с вами должны поговорить о важном!

Она как раз надела свою сногсшибательную шубу, заплативгардеробщику десятку за расторопность. Поганец этого даже не заметил — возленего толпился народ, кто‑то тыкал тлеющей сигаретой в стойку, гдевоздушной кучей лежали пальто, пьяную девицу тошнило в углу, и после каждогоприступа она отчаянно материлась.

Судя по всему, блондинка не собиралась говорить с Нифонтовым— ни о важном, ни о чем другом. Она поправила прическу и повернулась спиной кнему и лицом к выходу. В отчаянье он выхватил из кармана визитку сзамусоленными углами — последнюю, которая сохранилась у него еще с прошлойработы, когда он возил большую шишку. Ручка была прицеплена тут же, квнутреннему карману на шелковой подкладке.

Растолкав посетителей, Нифонтов припал к стойке и написалкрупными буквами на обратной стороне:

«Позвони мне. Вопрос жизни и смерти». Метнулся вслед запоразившей его воображение блондинкой, изловчился и сунул визитку в карман еешубы. Шуба ускользнула. Она уплыла из рук Нифонтова, оставив после себя слабыйзапах духов с ванильным ароматом. Дверь хлопнула перед самым его носом.

И тут же он услышал тонкий и страшный женский крик. Крикбился где‑то рядом, в левом ухе, и Нифонтов рванул к нему, подчиняясьдревнему инстинкту, о существовании которого он никогда, впрочем, и незадумывался. Сначала ему в лицо бросилась дверь с разлапистой буквой «Ж» на нейи белый кафель, а потом какая‑то растрепанная соплюшка в драных штанахпрыгнула на него и вцепилась насмерть, как кошка, которую поднесли к ванне,полной воды. Рот ее был разинут, именно он исторгал тот жуткий вопль, откоторого у Нифонтова сосало под ложечкой.

Он попытался стряхнуть девицу, крутнулся вокруг своей оси итут наконец увидел… Увидел, что дамочка в коротких сапожках, та самая, скоторой ссорился «треугольный» Серж, лежит на полу без движения. Лежит она вкабинке, скрючившись, и только ноги торчат из‑под приоткрытой двери.

Держа вопящую девицу двумя руками, Нифонтов сделал нескольконетвердых шагов и заглянул внутрь. Ему почему‑то сразу стало ясно, чтоперед ним мертвое тело. Вероятно, соплюшка поняла это тоже, иначе почему онатак орала? Ни оружия, ни крови не было видно. Рядом с телом валялась раскрытаясумочка и согнутая стодолларовая купюра. На крючке, привинченном к перегородке,висела какая‑то блестящая финтифлюшка. Нифонтов приблизил к ней лицо,насколько это было возможно, и потряс головой, не веря своим глазам.

На крючке, зацепившись за него петелькой из серебрянойтесьмы, висела елочная игрушка. Кот в сапогах — в шляпе с пером и с иезуитскойулыбкой на обсыпанной блестками морде. Внизу, возле бачка, валялся глянцевыйжурнал «Блеск» с яркой обложкой, на которой плоско улыбалась известнаяфотомодель.

В туалет между тем набилась целая куча народу. У Нифонтоваотняли девицу, чему он был страшно рад, и вытеснили его в предбанник. Минутуспустя он снова болтался возле гардероба, а потом непонятно как оказался на улице.

Воздух снаружи был таким холодным, что резанул легкие,словно ножом. Замороженные лужи напоминали лимонные кружки, посыпанные сахарнымпеском, и он наступал в них, слушая, как звонко хрустит под ногами.Прямоугольник неба, доступный взгляду, отсюда, снизу, казался черной полыньей,в которой плавал лунный обмылок. Нифонтову захотелось еще больше ветра ипростора, он поймал такси и велел везти себя на Воробьевы горы. Как ехали, онне помнил. Ему казалось, он только что забрался на заднее сиденье, и вот усталыйшофер уже велит ему вылезать.

Качаясь, Нифонтов добрался до места, откуда была видна всяМосква, оцепеневшая в объятьях морозной ночи. Он гикнул и помахал рукойнеизвестно кому, сняв перчатку. Исполненная величия картина перевернула егодушу. Город лежал в огнях, будто в осколках гигантского созвездия, которое совсего маху шарахнули о землю, и вздрагивал белыми догорающими звездами. Небонад ним было густо‑серым, дымным, словно от взметнувшегося ввысь пепла.Там, внизу, раскинулась столица непостижимой страны, которая читала гламурныекнижки и травилась паленой водкой.

О том, что он стал свидетелем убийства, Нифонтов не думал.На следующий день все, что случилось с ним накануне, представлялось емукошмаром. С кошмаром он расправился радикально — махнул рюмку водки и закусилхолодным мясом. Жена с ним не разговаривала. Но на следующий день бабкапривезла девочек, и жизнь постепенно вошла в нормальную колею. О блондинкеНифонтов постарался забыть, и это ему почти удалось.

Люся Антипова отличалась от большинства своих практичныхсверстниц. Она мечтала не о легкой карьере и богатом муже, а об интереснойработе и любимом человеке, который станет ей настоящим другом. Ее внешностьслужила ярким примером несправедливого отношения природы к романтическинастроенным девушкам. Люся состояла из ключиц, локтей, коленок и славных глаз,которые могли смутить даже отпетого негодяя.

Сейчас она сидела на своем рабочем месте — за секретарскимстолом в приемной — и тихо плакала. Непрошеные слезы падали на списокпервоочередных дел, который она только что распечатала для главного редакторажурнала «Блеск» Аллы Белояровой. После них на листе оставались круглые воронки,портившие жирно набранный текст.

Люся плакала от обиды — с ней так несправедливо обошлись, аона этого совсем не заслужила. Никто, никто из целого коллектива, в котором онапроработала три месяца и два дня, не предложил ей сфотографироваться вместе сдругими сотрудницами для новогоднего выпуска. В честь праздника всех дам,работающих в редакции, запечатлели в вечерних платьях с бокалами шампанского вруках и украсили этой фотосессией декабрьский номер журнала. Белоярова сначалаотказывалась от этой идеи, но под нажимом редакционного совета пусть и несразу, но все же уступила. Мало того — сама позировала для этой серии, поразиввсех обнаженной спиной бесподобной красоты.