Стигматы Палмера Элдрича - Филип Киндред Дик

Рони Фьюгейт вошла в спальню и стала не спеша одеваться.

– Это же надо! – фыркнула она. – Если вас признают годным и отправят служить куда-нибудь в колонии, я займу ваше место, господин Майерсон! – Она улыбнулась, обнажив свои ровные белые зубы.

Подобная перспектива представлялась Барни чересчур мрачной. Однако возразить нечего. Подобный исход столь же вероятен, как и исход положительный, когда его признают негодным к службе в колониях.

– Ты вряд ли справишься с моей работой, – заметил Барни. – Там, в Китае, ты решала пустяковые проблемы. У нас ситуации во много раз сложнее и серьезнее. Тем не менее ты запуталась и чуть не провалила все дело, хотя распределение вероятностей было, мягко говоря, тривиальным.

Барни говорил чистую правду. Однако при этом прекрасно понимал, что уже в скором времени Рони нагонит его. Она обладает блестящими способностями, к тому же молода и красива. Единственное, чего ей не хватало, так это опыта Майерсона, считавшегося по сию пору лучшим специалистом в своей области. Лишь теперь Барни смог оценить всю серьезность положения. С большой вероятностью он мог залететь на службу – удовольствие не из самых лучших. Но угрожало не только это.

Вне зависимости от решения призывной комиссии он мог потерять свое замечательное место, к которому шел долгих тринадцать лет.

Уж не потому ли он оказался в одной постели с Рони, что близость с нею представилась вдруг возможным выходом из этого тупика?

Барни склонился над чемоданчиком и еле слышно пробормотал:

– Док, скажи, бога ради, что заставило меня…

– Лучше будет, если на твой вопрос отвечу я, – послышалось из спальни. Рони Фьюгейт застегивала перед зеркалом туалетного столика свою светло-зеленую блузку. – Ночью, после пятой рюмки, ты сказал мне… – В глазах Рони засверкали озорные искорки. – Прозвучит, конечно, достаточно грубо, но я попробую передать смысл сказанного. Ты заявил примерно следующее: «Не можешь победить – присоединись». Вот только вместо слова «присоединись» сказано кое-что иное.

Барни покачал головой и направился на кухню – срочно приготовить себе чашечку кофе. В любом случае он находился не дальше ближайших окрестностей Нью-Йорка, ибо мисс Фьюгейт, так же как и он сам, состояла на службе в «Пи-Пи-Лэйаутс». Судя по всему, они сейчас в ее квартире. Значит, на службу поедут вместе.

«Вот и прекрасно», – решил Барни.

Интересно, как это понравится их шефу, Лео Булеро? Хотелось бы знать, как относится компания к тем сотрудникам, которые спят друг с другом? Приветствует она это или нет? Во всем остальном жизнь сотрудников расписана до мельчайших деталей. Обстоятельство это было замечательно тем, что человек, составивший табели о рангах и уставы, только и делал, что загорал на пляжах Антарктики и принимал в немецких клиниках сеансы Э-терапии.

«Когда-нибудь я стану таким же, как Лео Булеро, – подумал Барни, – не торчать же мне вечно в этой безумной восьмидесятиградусной нью-йоркской жаре».

Пол под ногами завибрировал – включилась система охлаждения. День начался.

Из-за соседних зданий появилось пышущее жаром, грозное солнце. День снова обещал превратиться в пекло. В полдень температура могла подняться и до двадцати вагнеров. Для того чтобы понять это, не обязательно быть скопером.

В доме с жалким номером 492, стоявшем на окраине Мэрилин Монро, штат Нью-Джерси, жили Хнатты. Ричард Хнатт индифферентно поглощал свой завтрак, просматривая утренний обзор климатических изменений за предыдущий день.

За предыдущие сутки главный ледник, носивший имя Олд-Скинтоп, отступил на 4,62 грабля. Полуденная температура в Нью-Йорке была на 1,46 вагнера выше, чем за день до этого. Вследствие повышенного испарения с поверхности океана влажность возросла на шестнадцать селкирков. Таким образом, температура и влажность продолжали расти, мир катился к назначенному ему концу… Хнатт отложил газету в сторону и стал просматривать утреннюю корреспонденцию, доставленную ему еще до рассвета… С восходом солнца движение почтальонов прекращалось, и так было уже не год и не два.

Первым на глаза попался счет за охлаждение квартиры. Хнатт задолжал домовладению 492 десять с половиной скинов. На три четверти скина больше, чем за апрель.

«Когда-нибудь, – подумал Хнатт, – станет так жарко, что все здесь расплавится. И спасти от этого не сможет уже ничто…» Он вспомнил тот страшный день, когда вся его коллекция граммофонных пластинок превратилась в один черный ком. Это случилось в четвертом году. Тогда у дома отказала система охлаждения…

Теперь он собирал записи, сделанные на оксидных лентах, они плавились при более высоких температурах. Что же до случая с дисками, то пострадали не только записи. Тогда же издохли все попугайчики и венерианские птахи-мини, обитавшие в доме под номером 492. Черепашка, жившая у соседа, и вовсе сварилась заживо… Разумеется, все это произошло днем, когда жильцы дома – по крайней мере мужская половина – находились на работе.

Эмили потом все подробно рассказала. Женщинам удалось переждать эти страшные часы в подвале. Они, не сговариваясь, решили, что миру пришел конец. И не через сто лет, как о том говорили физики из Калтеха, а прямо сейчас… Разумеется, на физиков женщины грешили зря. Причиной катастрофы стал обрыв силового кабеля, находящегося в ведении коммунальщиков. Роботы-спасатели быстро установили источник бедствия и столь же быстро устранили неполадки.

Сегодня Эмили, нарядившись в халатик небесно-голубого цвета, сосредоточенно расписывала необожженный глиняный горшок. Кончик языка зажат между зубами, глаза горят…

Движения Эмили уверенные и точные; можно не сомневаться, что горшок выйдет на славу. Вид работающей жены напомнил Хнатту о предстоящем деле, которое трудно отнести к категории приятных.

Он раздраженно бросил:

– Может быть, подождем с ним?

Не поднимая глаз, Эмили ответила:

– Лучшей возможности для показа у нас не будет.

– А если он скажет «нет»?

– Пусть болтает, что хочет. Или ты предлагаешь бросить дело только потому, что мой бывший муж не сможет – или не захочет – должным образом оценить перспективы? Я лично ни минуты не сомневаюсь в том, что наши горшочки будут иметь грандиозный успех!

– Тебе, конечно, виднее, – пробормотал Ричард Хнатт. – Скажи, а не мог он затаить на тебя обиду? – Сам Ричард считал это маловероятным. Чем мог быть недоволен этот Барни Майерсон? Если верить Эмили, то виноват во всем был именно бывший муженек.

Ричард постоянно слышал рассказы о Барни Майерсоне, однако до сих пор не сталкивался с ним. Что ж, у всякой истории есть свой финал… На девять утра назначена встреча с Майерсоном. Свидание состоится в кабинете у Барни в офисе компании «Пэт-Комплект». Все зависело именно от Майерсона. Он мог посмотреть на их коллекцию керамики равнодушным взглядом человека, повидавшего все чудеса мира, и печально покачать головой. Он мог заявить: «Подобные бездельники “Пэт-Комплект" не устраивают. Вы уж поверьте моему опыту специалиста по маркетингу и моему провидческому дару…» И тогда Ричарду не останется ничего другого, как только взять коробку с горшками под мышку и отправиться куда глаза глядят…