Ваганьковский приют - Михаил Кубеев

Вот такие кладбищенские небылицы. Потом гробокопатели вспоминали, как Рогов лепил из глины каких-то странных человечков. Надевал каждому повязку на глаза, заводил руки за спину, завязывал их и ставил на валун – греться на солнышке. Называл их вольтами-колдунами, способными выполнять желания человека. Кто хоть одного найдет, освободит от повязки, поколдует, тому человечек покажет путь к богатству. Надо только уметь с ними обращаться, чтобы не навредить самому себе. И бросал в раскопанную яму.

Могильщики ежились. Откашливались, сплевывали. Ну профессор, ну дает, ну и чертовщина. Сколько же на свете всяких неведомых страшилок, пугалок. Через пару минут они забывали о Галле, Месмере, Калиостро, Декарте и Дюма, не интересовали их вольты-колдуны. Рогова не слушали, на голову не смотрели. Гробокопатели пили за свое здоровье и обсуждали, как лучше и побыстрее похоронить им своего собрата интеллигента-алкаша под валуном. Они обещали Рогову сделать все честь по чести. И могилку поглубже и валуном его придавить покрепче. И прощальную надпись сделать: «Все человеческое заканчивается на кладбище». Но вот от магических экспериментов – выкопать череп, обмазать его глиной и в ночь с 24 на 25 июня поднести к губам зеркало – напрочь отказались. Никакие драгоценности им не нужны. Им бы пару бутылок «Московской». На поминки.

Рогова после его смерти, как он и просил, закопали под тем самым валуном. Но, когда заканчивался двадцатый век, валун с кладбища увезли, глиняная голова потерялась еще раньше, и лишь знаменитая фраза: «Все человеческое заканчивается на кладбище» долгое время оставалась в обиходе могильщиков с Ваганьковского.

Эта неожиданная встреча, которая дала толчок всем последующим событиям, произошла прошлой весной, в начале мая. В Москве стояла невыносимая жара, асфальт плавился, глаза резало от солнца, и на Набережной возле Крымского моста – место, которое давно облюбовали художники, – все загорали. Сбросили с себя рубашки, расслабились и травили байки. Публики почти никакой, стесняться некого. По рядам бродили несколько вспотевших безденежных зевак.

И вдруг гул прошел по рядам – на Набережную подъехал длинный белый «шевроле» с темными стеклами. Из него вышла, нет, не вышла, а выплыла «прекрасная леди», известный в столице экстрасенс высшей категории Маргарита Коновалова. Следом за ней появилась ее подруга, рыжеволосая модистка Светлана Жирова с сестрой манекенщицей Вероникой. Продавцы, художники, просто прохожие замерли, заохали и зашептали: «Смотрите, смотрите, это же она – Белый маг».

На Маргарите было длинное белое платье, в руках она крутила белый зонтик от солнца. «Прекрасная леди», или, как называли ее близкие люди, «Королева Марго», откинула назад свои светлые волосы и направилась к выставленным картинам. Возле нее сразу образовалась толпа. Откуда только люди взялись. Кто-то нажимал спуск фотокамеры, кто-то снимал на видео.

Ближе всех к «прекрасной леди» протиснулась черноволосая художница Екатерина Ледич. Особа тридцати трех лет, экзальтированная, вся в себе. Она буквально сверлила глазами эту видную породистую женщину. Боже, как хороша! Вот объект, достойный творения художника. Ее бы изобразить на холсте. Или слепить. Из глины, из пластилина, из суралина – из чего угодно! Всю с головы до ног. В белом платье, но еще лучше без него.

Екатерина представила себе, как великолепно смотрелось бы обнаженное белое тело Маргариты на фоне густого черного бархата. У нее пальцы непроизвольно задвигались. Не предложить ли ей попозировать? Ха, смешно. Откажется, конечно. А тут еще от жары у Екатерины во рту пересохло, язык отнялся. ее как будто парализовало. Не могла она двинуть ни ногой, ни рукой. Шок. И только пальцы безостановочно шевелились, их не удержать, они как бы лепили фигурку обнаженной женщины.

Екатерину вытеснили, и толпа шарахнулась дальше. К набережной подъехали еще несколько иномарок. Один богатей из синего джипа, весь из себя упакованный, в черном шелковом костюме, рванулся к стендам, купил полотна, на которые зонтиком указала Маргарита. Кто-то шепнул Екатерине на ухо, что это известный ювелир Антон Палин, из новой московской элиты, коллекционер драгоценностей. Екатерина подняла голову, хотела посмотреть, кто сказал, но говоривший умчался с толпой, вокруг шум, гам. Ей оставалось только наблюдать, как женщины двинулись в сторону высоченного памятника Петру Первому. Неужели к тому столику, на котором были разложены ее глиняные статуэтки, где висели ее полотна?

У Катерины затрепетало сердце. А вдруг Маргарита увидит ее работы? Она попыталась побежать, но еле шла. Жара ли на нее так подействовала, что она, как во сне, едва перебирала ногами. И опоздала. «Прекрасная леди»» и ее подруги садились в «шевроле». Машина резво взяла с места, за ней газанул джип, пара «лендроверов», и в один момент кавалькада ревущих внедорожников укатила в другую, недоступную простым мирянам жизнь. Набережная опустела. Серая пыль и едкая гарь висели в горячем воздухе, толпа распалась, продавцы и художники сбивались в кучки, обсуждали Белого мага.

Удрученная Катерина отошла к каменному парапету. Смотрела в темные волны Москва-реки, крутила свое золотое колечко с ярким рубином, дышала как рыба, выброшенная на берег. Вот глупая! Упустила такой шанс! Не смогла подойти. Чего ждала? Но не все потеряно. Ее неожиданно осенила мысль, от которой она вся затрепетала. А если в самом деле слепить Маргариту? По памяти, по фотографиям. Изобразить ее в полный рост. И предложить «прекрасной леди» выкупить скульптуру? А если она не согласится? А чтобы согласилась, следует поколдовать над ее скульптурным обликом. Заложить в него свои желания. Будет ворожить всю ночь, вспомнит все заклинания. И что тогда? Тогда произойдет перевоплощение. Да! «Королева Марго» спустится со своего пьедестала. Она начнет походить на Екатерину. Нет, не внешне, нет. Внешне они обе останутся прежними. Они поменяются внутренним миром. Королева станет рабыней, а рабыня – королевой. Черное сделается светлым. Белое превратится в черное.

Размышления Катерины прервал художник и продавец Василий Котов, вечный студент Суриковского института, который подрабатывал тем, что лепил прямо на воздухе, мог сделать скульптурный портрет в присутствии заказчика. Он держал на Набережной свой складной столик, часами сидел на стульчике и помогал отрешенной от мира сего Катерине продавать ее изделия, над которыми, откровенно говоря, потешался.

Он подбежал к ней. Рот у него растягивался в улыбке, светлые волосы свешивались на лоб, глаза светились. Правой рукой он размахивал стодолларовой купюрой.

– Сегодня твой день! – весело кричал он. – Тебе повезло. С тебя бутылка.

– Чего? – Погруженная в свои мысли, возбужденная от встречи с «прекрасной леди», охваченная первыми заклинаниями, она его не видела и не слышала. И только теперь почувствовала, как взмокла, горячий асфальт жег подошвы. В воздухе пахло бензином. Голова кружилась. Она только что видела Белого мага и не смогла прикоснуться к ней.

– Купили, представляешь, эта Рита, твой кумир, и ее подруги…

– Что купили? – еще тише машинально спросила она, и внутри у нее все сжалось. Она взирала на зеленую бумажку, которую он вертел у нее перед носом, и ничего не понимала. – Это откуда? – она посмотрела на него.