Гнилая репка - Сынтин Дмитрий

был повторно уколот, и репка полетела вниз с присущим ей грохотом. Подходя к Внучке, Дочь грозно, переходя на крик, произнесла: "Что ты роняешь всё?! Руки дырявые?!" От неожиданности из глаз Внучки хлынули слёзы, она поспешила в свою комнату. Осознав всю нелепость этого события, Дочь последовала за Внучкой, раскаиваясь просила прощения: "Извини меня… Я не со зла, просто… я устала…, — одной рукой приобняв, другой взяв за руку Внучку, заметила уколы на пальцах и с волнением спросила. — Что случилось? Почему у тебя так исколоты пальцы?" Внучка, к тому времени перестав плакать, ответила: "Мама, ты так много работаешь… ещё ты недавно была грустной на прогулке… вот я и решила сделать тебе подарок". Подошла к шкафу и достала шерстяного друга: "Вот!". В этот момент Дочь испытала самые доброе и тёплое счастье, оттого и горестнее было понимание пустяковости недавнего происшествия. Поцеловав Внучку в лоб, Дочка с ласкового произнесла: " Спасибо… Я тебя очень люблю".

Пришло письмо, а нем извинений кружева, слов любви и покаяния не счесть, а в конце извещение, что Отец увядает на глазах от непонятной болезни и что нужен доктор. После уговоров ребёнка, который по-детски наивно желал увидеть своих бабушку и дедушку, Дочь решила дать им единственный шанс. К удаче Отца и Матери у Дочери имелся друг, тот был врачом, хоть ещё не очень опытным, но имевшим все необходимые задатки.

Послышался стук в дверь. Мать приоткрыла её, мнительным взглядом быстро осмотрев, кто находится за дверью — там стояли Дочь, неожиданно повзрослевшая в глазах Матери, Внучка, о которой Мать лишь слышала, и незнакомый человек, они дружно вошли. Как только Дочь преступила порог, она почувствовала запах и звук её детства, которое её будто не беспокоило. С едва заметными нотками свинца и печали Дочь поприветствовала Мать:

— Здравствуйте. Вот мы и приехали… Вы ведь хотели увидеть Внучку…

— Почему так долго!? — сердито начала говорить Мать, почти сразу сорвавшись на милую улыбку, так и продолжая, — Да, я с Отцом давно хотели увидеть Внучку… А кого же ты ещё привела?

— Это Константин Иванович, мы с ним дружим… он доктор… — ответила Дочь.

Все прошли в гостиную, но Мать с гостями недолго общалась. Голоса Матери и Дочери будто сливались в секунду, создавая раздражающее замешательство.

— Что с дедушкой произошло? — спросила Внучка.

— Совсем плохо, — произнесла Мать с огорчением, — Идём к нему…

Врач, осмотрев и выслушав больного, сложил такую картину: ноги полные воды, как переспевшие виноградины, которые вот-вот разорвутся, и словно не его; руки колются крапивой изнутри; кожа — бледный лимон, чья кожура иссохла и потрескалась; язык полнокровен и гладок; желудок болезненный, будто проткнут иголкой; сердце быстро, но очень слабо гнало раскалённую кровь; в глазах его тысячи призраков мух… Врач обомлел, таких случаев не было в его практике, ему нужен совет.

— Кого привила ты? … Что это за бездарь? … — послышался тяжёлый хрип.

Позвали тогда Второго Врача, который был энергичен и своеволен в своих суждениях, от чего тот, как высокомерная кошка с осторожной собакой, грызся с первым врачом. Не смотря на разногласия, дискуссия врачебная была спокойной и точной, благодаря чему начало приходить понимание, но вариант болезни столь ужасен, что нужно было подтверждение третьего доктора.

Третий Врач был сер и не заметен, словно мышь, которую не увидишь в толпе других людей, однако за этим видом скрывалось гигантской массы знание. Доктора совещались с присущим им добрым холодом, но Отец видел на их циничных лицах лишь нечеловеческие гримасы звериных усмешек, не понимая мира доктора.

С быстро прошедшей печалью в душе, сказал Третий Врач столь ужасно спокойно:

— Perniciosa!..

Глаза Отца в то же мгновение потеряли всякую надежду. Глаза Матери вдруг остеклились, как если бы она увидела в зеркале смерть собственного отражения, не желая при этом перевести свой взгляд на собственное тело, которое может так же умереть. Глаза Внучки были по-детски радостно полны непонимания от услышанных новых слов, но немного проникнувшись неизвестными чувствами своей бабушки, на её глазах проступили слёзы сочувствия. В глазах Дочери промелькнуло почти позабытое, оттого и яростное существо. Из тишины комнаты послышался дрожащий голос Дочери:

— Наконец?!

Вновь летели слёзы зимы мимо стройных камней, исчезая в смолистых сугробах, слышался бег колёс по зеркалам дорог, стрекотание стекла, проносился свет прямыми линиями за каждый угол, тени водили хороводы вокруг безразличных людей. Упал последний листок. В сырой земле появился росток…