Его тайные желания - Тата Кит

— Э! Нет, мадама, — запротестовала мама, смеясь. — Этот фокус у тебя не пройдет. Вставай, и пошли пить кофе, а то и правда на свой трамвай опоздаешь.

— Ладно, — ответила я театрально-обреченно и, наконец, поднялась с кровати. — Пойдем пить твой кофе. Уговорила.

— Ага, — ответила мама и вальяжно расположилась в моей постели, демонстративно приготовившись ко сну. — Только ты сначала его свари, накрой там всё на стол, а потом и я присоединюсь.

— Вот ты… Мама! — топнула я ногой, на что она лишь показала голову из-под одеяла, чтобы затем показать мне язык.

— Давай шустрее, а то на пары опоздаешь, второкурсница, — махнула мне рукой эта невыносимая женщина.

— Не второгодница, и ладно, — обреченно вздохнув, направилась на кухню, где, в общем-то, всё уже было почти готово. осталось только сварить кофе, на запах которого и пришла мама.

— Поехали со мной на автобусе, — предложила она. — Всё равно же почти по пути.

— Не, ма, — покачала я головой. — Я лучше на трамвае. Он хоть и трясется и шумит как как старый металлический ящик с инструментами, но зато людей не набито как селедок в банке.

— Подумаешь, на одну селедку станет больше, — засмеялась мама и помыла опустевшую кружку. — Ладно, я на работу, а ты не вздумай опять завалиться спать. Поняла?

— Ничего не обещаю, — подмигнула я ей.

Мы с мамой живем вдвоем. Так уж вышло, что, когда мне было десять лет, папа завел себе новую семью и на этом наше общение с ним закончилось. Мама переехала в другой город, сменила работу, прическу и взгляды на мужчин. С последним, конечно, не уверена на сто процентов, но тот факт, что с момента развода в наш дом не ступала мужская нога, говорит о том, что доверие к мужчинам мама утратила окончательно. Да, у неё бывают знакомства, свидания, после которых она иногда не ночует дома, но все эти мужчина не оказались удостоены чести, чтобы она могла знакомить их со мной.

Это её выбор, её жизнь, в которую я стараюсь не вмешиваться. Ей так комфортно и это самое главное.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Мама любит быть в гуще событий, живет активной жизнью и, вероятно, именно поэтому предпочитает автобусы, где пассажиры, буквально, стоят друг на друге.

Я же предпочитаю трамваи. Хотя бы потому, что их предпочитает меньшее количество людей в нашем городе. Да, он медлителен, у него жесткие сидения, он останавливается у каждого столба и еще гремит как старая консервная банка, которую приспособили под металлические мелочи, вроде гвоздей и гаек. Но у него есть одна очень привлекательная для меня особенность — заднее стекло.

Я люблю ездить стоя. Это избавляет от неловких взглядов перед старушками и беременными, которые готовы наступить на голову тому, кто сразу не обратил внимание на их непростое социальное положение. Я уже стою, а значит никому и ничем не обязана. Мне остается только надеть наушники и слушать музыку, любуясь видом осеннего города из огромного окна. Но больше всего мне нравится смотреть на водителей и пассажиров, следующих за трамваем машин. Это, своего рода, игра — придумывать их биографию, размышлять о том, куда они едут и, что их ждет в конечной точке их маршрута.

Но сильнее всего меня привлекла одна машина. Вернее, её водитель, лицо которого мне удалось разглядеть лишь однажды.

Черная, словно только что из автосалона машина, подобно хищнику кралась за трамваем в общем потоке. Мужская рука с часами на запястье уверенно держала руль. Через легкую тонировку лобового стекла и высоты трамвая, его лицо мне было видно не полностью. Лишь подбородок, украшенный черной ухоженной щетиной с легкой проседью. Своего рода неряшливость, находящаяся под контролем. И, хоть его лицо не было видно полностью, я точно помнила его взгляд: холодный, пробирающий до костей; цепкий и не отпускающий ровно до тех пор, пока он сам не прекратит зрительный контакт.

Возможно, этот мужчина был единственным человеком, которому я не могла придумать биографию. Просто не получалось. Казалось, любое мое предположение — глупость и мелочь, потому что один его взгляд таит в себе столько тайн, что от желания узнать каждую из них становится страшно.

Единственное, что мне было очевидно, это то, что он не женат, о чем говорило отсутствие кольца на безымянном пальце. И, что он старше меня. Возможно, ровесник моей мамы, но точно не моложе сорока и не старше пятидесяти лет.

Было в нем, что-то породистое, что ли. Такие мужчины, определенно, привлекают взгляды женщин любого возраста и, скорее всего, настолько к этому привыкли, что перестали замечать. Для них это норма, обыденность, столь же привычна и мимолетна как ветер.

Трамвай замедлил свое движение и вовсе остановился. Традиционная утренняя пробка на мосту усмиряет даже самого торопящегося водителя.

Черный авто тоже плавно притормозил. Подушечками пальцев мужчина начал отбивать неторопливый ритм по рулю. Вероятно, он не очень спешил, но пробка, все же, — не самое увлекательное мероприятие, если, конечно, не найти себе развлечение на время вынужденной остановки.

И он его нашел…

Подавшись немного вперед, мужчина без особого интереса посмотрел на трамвай. Прошелся безразличным взглядом по девушке, что стояла рядом со мной, тоже разглядывая автомобили. Не задерживаясь на ней, взглянул на меня. И я оцепенела, попав в омут его светлых глаз. Холодный, оценивающий взгляд прочно поймал меня в свой капкан. Таким взглядом можно обезоруживать, подчинять без слов или заставлять дрожать всем телом, в предвкушении прикосновений или отрывистого приказа.

Невольно вцепилась в поручень, но так и не нашла в себе силы, чтобы отвернуться или, хотя бы, изобразить безразличие. Заливаясь багрянцем до самых кончиков ушей, смотрела в ответ. Тоже, своего рода, игра — кто первый не выдержит.

Не выдержал трамвай… Тронувшись с места, он начал набирать скорость. Смущенно улыбнулась мужчине, словно извиняясь за то, что нам приходилось заканчивать эту странную игру.

На губах незнакомца впервые появилась едва заметная улыбка. Уголок слегка дернулся. Но столь волнительный для меня момент оказался коротким. Отклонившись, он снова пропал в полумраке салона своего авто и уже через пару секунд свернул на перекрестке, оставляя в моей душе странное ощущение пустоты и предвкушения новой встречи, пусть даже, в таком странном формате.‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌