Птичий короб - Джош Малерман

Никаких вопросов. Дети безропотно слушаются.

Сама Мэлори повязку пока не надевает. Сперва нужно собрать детей.

– Возьми свой пазл, – говорит она Девочке. – Оба возьмите одеяла.

Волнение Мэлори необъяснимо и очень напоминает истерику. Мэлори бродит по комнатам, собирает вещи, которые могут им понадобиться. Она вдруг чувствует себя совершенно неготовой, страшно уязвимой, слово дом и земля исчезли, оставив ее наедине с внешним миром. В море паники не дает утонуть одна-единственная мысль. Повязки! Что бы она ни взяла с собой, что бы из вещей ни сделала оружием, самая надежная защита – это повязки.

– Возьмите одеяла! – напоминает Мэлори детям, слышит, как они собираются, и возвращается к ним, чтобы помочь.

Мальчик для своего возраста мелковат, зато вынослив, чем Мэлори очень гордится. Он решает, которую из двух рубашек надеть. Обе очень велики ему. Когда-то их носил взрослый мужчина, которого давно нет в живых. Она сама выбирает рубашку и смотрит, как темная макушка Мальчика ныряет в горловину, потом выныривает наружу. Даже среди кутерьмы Мэлори подмечает, что за последнее время Мальчик вырос.

Девочка, для своих лет средненькая, натягивает через голову платье, которое они с Мэлори сшили из старой простыни.

– Девочка, на улице холодно, – говорит Мэлори. – В платье ты замерзнешь.

Девочка хмурится. Белокурые волосы взъерошены: она ведь недавно проснулась.

– Мама, я и брючки надену. Еще мы берем одеяла.

Мэлори сердится. Споры ей не нужны. Только не сегодня. Хоть Девочка и права.

– Сегодня ты платье не наденешь.

Внешний мир с пустыми моллами и ресторанами, с брошенными машинами, с ненужным товаром на пыльных прилавках давит на дом, шепчет, напоминая об участи его обитателей.

Мэлори забирает куртку из спальни, которая чуть дальше детской по коридору. Выходит из комнаты, понимая, что порог ее больше не переступит.

– Мама, велосипедные звонки брать? – спрашивает Девочка.

Мэлори делает глубокий вдох и отвечает:

– Нет, мы будем вместе от начала до конца путешествия.

Девочка возвращается в детскую, а Мэлори думает о велозвонках, любимом развлечении своих малышей. Жалкое развлечение. Со звонками они играют не первый год, чуть ли не с рождения звонят и гудят на весь дом. Мэлори, бывало, злилась, но звонки не отнимала и не прятала. Даже в первые, мучительные дни материнства – никогда. Мэлори всегда понимала: при такой жизни все, что веселит детей, – благо.

Даже когда звонки пугали Виктора.

Как же Мэлори не хватает этого пса! Свыкаясь с ролью матери-одиночки, она частенько представляла, что отправится по реке вместе с Виктором, что бордер-колли будет сидеть в лодке рядом с ней. Подкрадись зверь, Виктор залаял бы, а то и спугнул бы незваного гостя.

– Ну вот, – объявляет Мэлори, снова появляясь в дверях детской. – Мы готовы. Пора идти.

Не раз и не два, безмятежными полуднями и бурными вечерами, Мэлори предупреждала, что этот день наступит. Да, она уже говорила с детьми о реке, о путешествии. Побегом она не называла его намеренно: нельзя, чтобы дети росли с мыслью, что нужно от чего-то бежать. Нет, она предупреждала, что однажды утром разбудит их, попросит быстро собраться и они навсегда уйдут из дома. Разумеется, они слышали неуверенность в ее голосе, как слышат паука, крадущегося по завешенному окну. Годами она держала в буфете мешок с едой, а когда съестное портилось, неизменно заменяла свежим. Мэлори считала это наглядным, вещественным доказательством того, что она не сказки рассказывает, что однажды они действительно оправятся в путь. «Видите, – говорила она, опасливо поправляя одеяла на окнах, – еда в буфете. Это часть нашего плана».

И вот этот день пришел. Утро настало. Час пробил. Туман сгустился.

Мальчик и Девочка подходят к ней. Мэлори опускается на колени и проверяет повязки: вроде сидят плотно. Именно в этот момент, глядя то на одно личико, то на другое, Мэлори понимает, что путешествие наконец началось.

– Послушайте! – говорит она, хватая детей за подбородки. – Сегодня мы отправляемся в путешествие по реке. Может, оно получится долгим. Очень важно, чтобы вы оба меня беспрекословно слушались. Вам ясно?

– Да, мама.

– Да.

– На реке холодно. У вас есть одеяла. У вас есть повязки. Сегодня вам больше ничего не нужно. Вам ясно?

– Да, мама.

– Да.

– Повязки не снимать ни в коем случае. Если снимете, я вас накажу. Вам ясно?

– Да, мама.

– Да.

– Вы должны слушать. Вы оба должны слушать очень-очень внимательно. На реке вы должны слушать не только плеск воды и шум деревьев в лесу. Если услышите зверя в лесу, немедленно скажите мне. Если услышите что-то необычное в воде, немедленно скажите мне. Вам ясно?

– Да, мама.

– Да.

– Не задавайте вопросов, которые не связаны с рекой. Ты, – она касается плеча Мальчика, – сядешь впереди. А ты, – она касается плеча Девочки, – сзади. Когда спустимся к лодке, я посажу вас как нужно. Сама я сяду посредине и буду грести. В лодке никаких разговоров, только если услышите что-то в лесу или в воде. Вам ясно?

– Да, мама.

– Да.

– Мы не остановимся ни за что. Лишь когда доберемся до места. Я сама вам об этом скажу. Если проголодаетесь, ешьте из этого мешка. – Мэлори прижимает мешок с едой к их ладошкам. – Не засыпайте, ни в коем случае не засыпайте. Сегодня ваши уши нужны мне, как никогда.

– А микрофоны мы возьмем? – спрашивает Девочка.

– Нет.

Мэлори переводит взгляд с одного закрытого повязкой личика на другое.

– Мы пойдем по тропе к колодцу, держась за руки. В лесу, сразу за нашим домом, есть полянка. Тропа к реке заросла. Держась за руки, идти, может, и не получится. Если так, цепляйтесь за мою куртку или за куртки друг друга. Вам ясно?

– Да, мама.

– Да.

Она их напугала?

– Послушайте, сегодня мы отправимся туда, где вы никогда не были. Мы уйдем от дома дальше, чем вы прежде уходили. На улице есть те, кто обидит вас и вашу маму, если ослушаетесь меня.

Дети молчат.

– Вам ясно?

– Да, мама.

– Да.

Мэлори хорошо их подготовила.

– Нам пора, – объявляет она и слышит в своем голосе истерические нотки. – Нам пора идти. Пора!

Мэлори касается лбом детских головок, берет Мальчика и Девочку за руки и быстро ведет на кухню. Там вытирает слезы и, дрожа, вытаскивает из кармана свою повязку, плотно прикладывает ее к глазам и завязывает поверх длинных темных волос. Замирает она, уже коснувшись дверной ручки. За дверью дорожка, которой Мэлори бесчисленное множество раз ходила к колодцу.