Фейк. Забавнейшие фальсификации в искусстве, науке, литературе и истории - Петер Келер

Эпоха массовых подделок произведений искусства началась, конечно, не в I столетии до н. э., а намного раньше. Важной предпосылкой оказалось появление представления о личностных достижениях и интеллектуальной собственности – даже когда еще не был сделан шаг в сторону соблюдения авторских прав. Никто не должен приписывать себе чужие заслуги, ведь результатом будут насмешки и презрение, – об этом предупреждает одна из басен, созданная в Греции между V и I веками до н. э. и приписываемая Эзопу.

Анонимное произведение, являющееся общественным достоянием, можно изменить, и это не будет подлогом или незаконным присвоением. Только с появлением имени Гомера, отметившего великие эпосы «Илиаду» и «Одиссею» как оригинальные творения, медленно начало формироваться осознание уникальности авторского художественного произведения. По иронии судьбы, эта уникальность теперь могла также и просто подделываться. В V веке до н. э. скульптор Фидий подписал статую своего ученика Агоракрита, чтобы тому было легче продать свою работу. То же самое неоднократно повторял в IV веке до н. э. живописец Апеллес, дабы его молодой коллега Протоген мог поднять цены за свои картины.

В области литературы появление подделок также находилось в прямой связи с возникновением рынка и спроса, особенно со стороны коллекционеров и библиотек. За тексты признанных классиков они платили большую цену. Поэтому чужие драмы получали авторство Эсхила и Еврипида, философские тексты становились дороже благодаря авторству Аристотеля или Демокрита, а медицинские трактаты облагораживались именем Гиппократа.

Помимо финансовых были, конечно, и другие мотивы: кто-то, приписывавший свои произведения признанным авторам, вдохновлялся желанием найти для собственного труда большую аудиторию. Или же он хотел защитить себя от гонений – так делали авторы сатир, «обвинявшие» в авторстве своих клеветнических стихов Марциала. Другие, ведомые амбициями, напротив, присваивали себе великие произведения: уже древние критики отмечали, что диалоги Эсхина на самом деле были написаны Сократом (его тексты Эсхину передала Ксантиппа), а Ксенофонт опубликовал под своим именем книги историка Фукидида. Бывало, что с помощью таких фиктивных авторов, как Агафархид Самосский или Хрисерм Коринфский, которым приписывали несуществующие цитаты, преследовалась цель умножить сочинительскую славу собственной нации.

Как видим, обман использовался не только для собственной выгоды – некоторые политически мотивированные фальсификации должны были принести пользу также и всему обществу. Уже Солон, считающийся отцом аттической демократии, должен был вмешаться в текст эпосов Гомера, чтобы подчеркнуть значение Афин для Греции. Аналогичным образом поступали в V веке до н. э. другие греческие города, создававшие генеалогии правителей, списки жриц и победителей спортивных состязаний, которые, по меньшей мере отчасти, были выдуманными. В Риме карьерист Цицерон подписал документ именем трибуна Луция Рацилия, чтобы навредить своему врагу Публию Клодию Пульхру из популярной среди плебеев партии популяров, тогда как Марк Антоний подделывал завещание Цезаря, резолюции сената и законы.

Многое, что сегодня известно о Древнем мире, мы знаем благодаря его историографам. В их текстах несложно выделить гротескные фальсификации, для которых скорее подходит термин «чтиво», – таковы, например, свидетельства очевидца Троянской войны, подписанные вымышленным именем. Серьезные труды грека Фукидида или римлянина Саллюстия также не лишены вымысла. Зафиксированные в них якобы подлинные письма и речи редко являются реальными, хотя в них вполне может содержаться доля правды. Эти документы как минимум приукрашены и улучшены, или же, напротив, искажены, если противоречат мнению самих историков: последние занимали определенную сторону и «переделывали» прошлое.

Так же вольно античные историки описывали события и личностей. Особое недоверие вызывают страшилки: история о Фалариде из Агригента, который в VI веке до н. э. якобы зажаривал своих жертв, помещая их внутрь бронзового животного и разводя под ним огонь, не согласуется с технико-историческим заключением, что при существовавшем в то время уровне развития знания и мастерства фигура такого размера не могла быть отлита. Аналогичной сказкой является рассказ греческого историка Полибия II столетия до н. э., согласно которому спартанский царь Набис (207–192) приказал построить машину с человеческим обликом, закалывавшую должников, просрочивших платеж. Подобные жуткие рассказы проходились по вкусу падкой до развлечений публике, как и броские истории о Нероне и Калигуле: можно, по меньшей мере, усомниться, что они действительно являлись такими жестокими и безумными, и спросить себя, не были ли историографы на стороне сенатской клики, над которой одержал победу император, и не приспосабливали ли они прошлое к собственным интересам.

Активная поддержка нужна была и в религиозных делах. То, что первосвященник Хелкия в начале VII века до н. э. нашел в Иерусалимском храме древнюю иудейскую Книгу Завета – Второзаконие, будто бы принадлежащее руке Моисея (а также то, что рукопись не была незадолго до этого написана представителями священства), так же невероятно, как и легенда римского историка Луция Кассия Гемина, согласно которой некий Гней Теренций (ведь упоминание имени всегда производит лучшее впечатление) в 181 году до н. э. во время вспашки своего поля наткнулся на гроб римского царя и религиозного реформатора Нумы Помпилия (VIII век до н. э.), в котором находились книги последнего. Действительно невозможная находка – тому, что свитки папируса сохранялись столь долго, удивлялся уже автор «Естественной истории» Плиний Старший (ум. в 70 году н. э.).

От иудеев, греков и римлян в период поздней Античности эстафету приняли христиане. Они придумывали истории о делах и страданиях мучеников и проповедников, подделывали папские указы и ссылались на несуществующие императорские эдикты о веротерпимости; христианский писатель Тертуллиан (ок. 200) приписывал императору Тиберию, что тот хотел включить Иисуса в римский пантеон.

Даже сообщения очевидцев о жизни и смерти Иисуса обоснованно подозреваются в фиктивности или, как минимум, в излишнем преувеличении, как и Деяния апостолов; при этом некоторые новозаветные послания (например, Второе послание апостола Петра, появившееся во II веке) точно были подделаны, и богословы это не оспаривают. С IV века сочинения публиковались под подложными именами признанных историков церкви, подтасовывались решения церковных соборов, а в трудах приводились несуществующие цитаты. Так называемые еретики поступали похожим образом и «изобретали», в частности, книги и Евангелия, якобы написанные библейскими персонажами, чтобы, пользуясь их славой, усилить собственную значимость. Примером является созданное во II веке и обнаруженное в 1978 году Евангелие от Иуды, в котором последний показан доверенным Иисуса, в то время как остальные апостолы, основавшие христианские общины, выставлены невежественными, упрямыми и злыми.

Параллельно распространению христианства состоялся переход в Средневековье, но история с античными фальшивками не закончилась. На смену античным подделками пришли подделки античных произведений. В эпоху Возрождения искусство Древнего мира было заново открыто и стало копироваться; даже молодой Микеланджело выступал в роли фальсификатора и пытался подсунуть одному коллекционеру собственную работу как античное произведение.