Краткая история Лондона - Саймон Дженкинс

Мой интерес к внешнему виду Лондона – конкретный и преднамеренный. Мне интересен Лондон всех времен – не вечно одинаковый, но всегда хранящий один и тот же дух. Баталии по вопросам джентрификации[4], борьбы с бедностью, образования и жилищного строительства реальны и важны, но я считаю, что городские политики не должны угождать только нынешнему поколению. Да, у нас есть право быть услышанными. Но город, в число жителей которого мы ненадолго вошли, выживет, и важно именно то, какой город мы передадим потомкам. Я содрогаюсь при мысли о том, что скажут будущие поколения о нынешнем силуэте Лондона, так же как нас приводит в содрогание то, что сделали наши родители и родители наших родителей после Второй мировой войны. Мы не должны забывать, что, выбирая тот Лондон, который мы хотим, мы принимаем решение и за других.

Любознательность – лучший подход к истории. Я стараюсь ответить на вопросы, которые всегда интриговали меня и, надеюсь, заинтригуют читателей. Почему Сити всегда так отличался от Вестминстера? Почему Южный Лондон – всего в сотне ярдов за рекой – кажется настолько иным, почти провинциальным? Почему внутренние районы Лондона настолько разнообразны, а внешние пригороды так однолики? Как случилось, что террасная застройка[5] стала излюбленным стилем жилья для старых и малых, богатых и бедных, и почему современные градостроители настолько враждебно относятся к этой популярной форме, которую к тому же любит большинство архитекторов? Почему высотные здания Лондона разбросаны так хаотично?

Я стараюсь сохранять беспристрастность. Если можно любить то, что делишь еще с девятью миллионами человек, то я люблю Лондон. Меня огорчает отъезд из него и воодушевляет возвращение. Меня всегда завораживают его прославленные виды, открывающиеся с Парламентского холма, моста Ватерлоо или из Гринвича. Если он разочаровывает меня, я сгораю от стыда, а его радости приводят меня в восторг. Лондон призван удивлять и никогда этому призванию не изменяет. Ему свойственна величайшая из человеческих добродетелей: он никогда не бывает скучен.

Большинство городов начинается с воды. Если есть река, озеро или море, есть и торговля; а если есть еще и высокий берег, люди пускают корни и начинают вести дела. Еще до основания Лондона долина Темзы была населена: ее обитатели копали канавы, возводили дамбы, били дичь, выращивали урожай, оставляли нам глиняные горшки и металлические изделия. Но они никогда не сводили глаз с реки.

Темза была не спокойной рекой, а потоком вдвое шире теперешнего, по руслу которого приливная волна с моря проникала в глубь острова. С самых ранних времен Темза, как и большинство рек, считалась священной. Ее олицетворением был похожий на Нептуна старик с волнистыми волосами – «Отец Темза»; имя реки, возможно, происходит от кельтского корня со значением «тьма». Богам реки приносили жертвы: горшки, топоры, мечи, деньги (и сегодня влюбленные бросают монеты в фонтаны на счастье). Помню, в один из поворотных моментов собственной жизни, идя по мосту Ватерлоо, я посмотрел вниз, в реку, и какой-то первобытный инстинкт заставил меня бросить монету в воду.

В доисторические времена на месте Лондона стоял холм с двумя вершинами. Чтобы почувствовать, где находились его склоны, лучше всего отправиться на велосипеде, желательно ночью, на запад от Тауэра. Абрис холма идет вверх по площади Тауэр-хилл, затем вдоль улиц Истчип и Каннон-стрит, откуда переулки круто спускаются к Темзе. В середине Каннон-стрит заметно понижается, пересекая русло прежнего ручья Уолбрук, а затем вновь поднимается на вторую «вершину холма» у собора Святого Павла. Далее от Картер-лейн переулки вновь спускаются к Темзе. За собором идет круто вниз склон холма Ладгейт, пересекая бывшее русло реки Флит, ныне заключенной в подземную трубу. Затем маршрут вновь идет вверх, по Флит-стрит, к улице Стрэнд, в названии которой сохранилась располагавшаяся здесь когда-то полоса прибрежной гальки[6]. Здесь находится Олдвич – по-саксонски «старый порт»; порт этот некогда обслуживал поселение послеримских времен под названием «Лунденвик», приблизительно на месте современного района Ковент-Гарден. На Трафальгарской площади можно нырнуть к болотам Вестминстера или взять направо по улице Хеймаркет и попасть в расположенный выше район Сохо. Мы не увидели древнего Лондона, но ощутили под собственными ногами.

На карте в Музее Лондона этот ландшафт доисторических времен усеян каменными топорами, костями и человеческими черепами, разбросанными среди останков мамонтов, носорогов, бизонов и медведей. Ближайшие так называемые стоянки располагались на более плодородной почве выше по течению, в Аксбридже, Стейнсе, Каршолтоне и Хитроу. К 1-му тысячелетию до нашей эры появляются простые системы севооборота, применявшиеся среди прочего на участке к югу от реки, в Саутуoрке. В Баттерси, у предполагаемого брода через реку, найден изящный щит эпохи бронзы.

Судя по всему, в конце железного века Темза служила границей между неизвестными нам племенами. Река служила естественным торговым путем между Северным морем и внутренней частью страны. Что касается самого слова «Лондон», его этимологию объясняют с десяток теорий, наиболее вероятная из которых производит название от кельтского «лонд» – «дикий» или «пловонида» – «быстрый поток». Средневековый историк Гальфрид Монмутский, взяв в пример Рим, объявил, что Лондон основан неким троянцем по имени Брут – потомком Энея, одного из основателей Рима. Даже в мифе Лондон сохранял свои связи с континентальной Европой.

Два похода Юлия Цезаря в Британию в 55 и 54 годах до нашей эры не оставили следов вокруг Лондона. Первый поход представлял собой просто высадку на территории Кента, второй – массированное вторжение на 800 кораблях, которые надолго стали самым крупным флотом, пересекшим Ла-Манш; рекорд был побит только в день высадки союзников в Нормандии, которые, впрочем, пересекали пролив в обратном направлении. Цезарь нанес поражение силам бриттов во главе с Кассивелауном, переправился через Темзу и достиг Мидлсекса. Где именно произошла переправа и какие результаты были достигнуты в ходе вторжения, не вполне ясно. Судя по всему, это была лишь демонстрация силы. Цезарь не оставил в Британии ни постоянной базы, ни войск и отступил в Галлию.

Возвращение римлян в 43 году нашей эры, в правление императора Клавдия, было более убедительным. Армия под командованием Авла Плавтия высадилась в районе нынешнего Ричборо на побережье Кента и отправилась маршем вверх по берегу Темзы. По всей вероятности, по пути к бриттской крепости Камулодун (нынешний Колчестер) они должны были пересечь реку и выйти на возвышенность напротив Саутуорка. Была ли эта возвышенность уже населена торговыми людьми, неизвестно. Но вскоре на ней вырос Лондиниум.