Возраст не помеха - Виктор Сергеевич Мишин

всплеснула руками. – Вот как вчера забегался, ничего не слышал ночью? Самолеты летают, что-то грохочет совсем рядом. Люди с утра от Бреста идут, говорят, война началась, немец пришел!

«Ч-ч-чего? Какая-такая война? Какой немец? От какого Бреста люди идут?» – вслух я ничего не сказал, завис намертво. Стою столбом, не понимая ничего, и лишь глазами хлопаю.

– Беги давай, он у складов. Как закончите там, вернетесь вместе и двинемся.

Куда бежать, зачем? Куда двинемся и что за война-то? Голова просто пухла от всего, что вижу и того, что слышу. Слова женщины о Бресте не выходили из головы. Самолеты ночью, Брест, НЕМЦЫ…

На улице, куда я вывалился, предварительно напялив широченные штаны, царил переполох и суета. Людей много, повозки какие-то, шум, гам, пыль клубится, поднятая ногами спешащих людей и копытами лошадей, а еще жара. Подбежав к калитке, распахнутой во всю ширь, ошарашенно обвел глазами происходящее. Улица, деревенская какая-то улица, ну или в небольших городках еще такие бывают, на окраине. Но вот количество народа просто пугало, наверное, тут никогда столько и не было. Я остолбенел в который раз за утро. Наверное, так и стоял бы, пока женщина не дала мне пинка под зад, если бы не выскочивший откуда-то из толпы мальчишка. Обычный такой мальчишка, лет десяти, наверное, в рванье каком-то, но в огромном кепаре.

– Захар, скорее, бежим на склады, мамка к батьке послала, сказала, что и ты туда же! – прокричал писклявым голоском мальчишка.

– Ага, – кивнул я и обратил внимание, что мальчишка такой же босоногий, как и я. Кстати, об этом факте уже как-то и позабыл, под ногами была земля, сухая, пыльная, но грязи нет, как и камней, идти было совсем не больно, даже вроде приятно.

Вдвоем с мальчуганом мы рванули вдоль по улице, мимо бредущих обозов. Меня, как только что появившегося в этом мире, интересовало буквально все вокруг. Лошади с повозками, деревянные дома, красивые живые изгороди, редкие колодцы и просто люди. Мужчины и женщины, дети, старики, все куда-то спешили, суетились. Внешний вид людей «убивал» наповал. Одеты буквально все как в старом кино, кто во что горазд. Косоворотки у мужчин, кепки, штаны – в основном галифе, сапоги. Женщины в длинных юбках, платьях, на головах платки, похожий я уже видел на женщине в доме, где очнулся. У всех озабоченные лица, глаза бегают. Да что, черт возьми, происходит-то тут? Хотелось хоть чуть-чуть подумать, времени-то до этого не было совсем, но глазеть по сторонам мне никто не дал.

– Смотри, куда бежишь, щегол!

Зазевавшись, воткнулся в какого-то грузного мужика, уперся лицом прямо в его толстый живот.

– Простите… – брякнул я первое, что пришло в голову и, не успев увернуться, получил подзатыльник. Больно, блин, за что меня так? Я же не сбил этого толстяка, а всего лишь врезался в него, поди сдвинь его с места. – Я же извинился, вы чего? – серьезно спросил я, заметив, как мальчишка, с которым мы вместе бежали, отступает в сторону.

– Чего, еще добавить? – насупился мужик. Особой злости в его голосе не звучало, но опасность для меня он представлял.

– Индюк! – бросил я мужику в лицо и мгновенно бросился бежать. Не знаю почему я наградил этого жирдяя именно таким прозвищем. Грубить как-то жестко не хотелось, да и времени на это не было.

Новая жизнь вселяла радость, хотя и была полна неожиданностей, в том числе от непонимания того, что происходит. На улицах много людей, очень много. Мы бежим, ловко уворачиваясь от пеших и людей на телегах, огибая их и уносясь все дальше.

– Захарка, гляди, летят! – услышал я сбоку (надо бы хоть узнать, как зовут пацана). Посмотрев в его сторону, отметил, что все вокруг смотрят куда-то в небо, а задрав подбородок, обалдел и потерял дар речи. В который раз уже со счета сбился.

«Кино!» – только и пронеслось в мозгу. Причем до смешного правильная мысль звучала немного длиннее. «Кино и немцы!»

По небу, голубому и чистому, плыли черные туши самолетов. Низко. Низко и много, очень много черных туш. Высота их была такой, что легко различались белые кресты на крыльях. Гул стоял на всю округу, низкий такой и страшный. Очуметь, да и только. Картинка из кино, поэтому и мысль была такой. Господи, да где же я?

– Дядька Семен к отцу утром заходил, говорил, что бомбят города, бежим скорее! – дернул меня за рукав мальчуган.

– Слушай, а чего это грохочет где-то слева? – я вдруг осознал то, что меня волновало.

– Пушки, наверное! Говорят, еще и танки едут, много! – мальчишка развел руки в стороны, вероятно желая объяснить, насколько много танков.

– Может, врут? – с сомнением в голосе заметил я.

– Я так же брякнул, когда дядька Семен рассказывал, а отец как заорет: «Колька, иди на улицу!»

Значит, пацана зовут Колькой, ну, хоть знать буду, по всему выходит, что он из моих приятелей, так что это важно для будущего. Нужно вообще больше слушать и меньше говорить самому.

Вновь бежим по улице, сворачивая то и дело, но держа практически прежнее направление. Поглядывая на небо впереди себя, замечаю, как самолеты меняют курс, выстраиваясь в цепь. Это они зачем? Буквально через несколько секунд цепь превращается в круг, и тут я вспоминаю, что слышал о войне в своей жизни. Не успеваю окрикнуть Колю, глаза просто прикованы к самолетам с крестами, когда от идущего первым начинают отделяться черные точки. Точки быстро, как семечки, брошенные на землю горстью, начинают приближаться к земле и увеличиваться в размерах.

– Колька! – ору я, указывая вперед.

И тут раздаются первые грохочущие удары о землю, а за ними слышится звук взрыва. Огненный столб, сменяясь десятками других, встает недалеко впереди нас. Черт его знает, где это, может, километр, а может, всего метров пятьсот. Земля гудит под ногами и ощутимо трясет. Сбросив свой груз, самолеты с разворотом уходят. Даже не замечаю, как оказываюсь под ближайшим деревом, прижавшись к земле. Рядом лежит Коля и тихо что-то бормочет.

– Чего? – кричу я ему.

– Там, склады… – орет в ответ Колька, и я замечаю на его щеках слезы. Приехали.

– Брось, все будет хорошо, бежим? – спросил я, вставая.

Опасность пока миновала, самолетов не видно, стрельбы вроде тоже нет, нужно идти, посмотреть, что там такое взорвалось. Отсюда было не видно, даже осколки не летали, только грохот слышно и видно дым. Много дыма.

Оказалось, идти оставалось не так уж и далеко. Буквально несколько переулков и мы на месте грандиозного пожарища. Еще только свернули на