Контора - Нил Роуз

– Для меня это звучит как призыв к анархии, – хохотнул мой собеседник.

Отец бросил на меня тревожный взгляд.

– Ты, надеюсь, не анархист, Чарли?

– Господи помилуй! – ужаснулась мать. Интересно, как это восприняли бы наши соседи?

– А может, и того хуже? Может, ты нигилист?

Она только что закончила вечерние курсы политучебы. (Ей хотелось поступить на кулинарные курсы, но, когда она туда обратилась, набор был уже закончен.)

– Нигилисты никогда не моются, – продолжала она. – Это я тебе говорю.

– Только не думай, что анархисты хоть сколько-нибудь лучше, – предостерег отец. – Они доводят свои сады до совершенно безобразного состояния.

Гость окинул меня серьезным взглядом.

– Знаешь, Чарли, профессия юриста – вещь непростая. У нас есть много способов помогать людям. Ты можешь, к примеру, стать юрисконсультом. Но, честно говоря, за это мало платят. Да и на последующую благодарность не рассчитывай.

Это не настраивало на оптимистический лад. Я-то намеревался спасать мир, получая за это соответствующее вознаграждение – материальное и моральное.

– Но если фирма «Баббингтон Боттс» и может что-то предложить, так это шанс содействовать тем, кто приводит в движение все механизмы этого мира. Тем, кто, скажем, обеспечивает простых людей элементарно пропитанием. Ты понимаешь? В этом и есть высшее призвание.

Я и несколько моих друзей с юрфака университета образовали группу, которую мы назвали «Шайка Лихих Юристов, Хулящих Алчность». (Но, увидев, какое слово получается из заглавных букв, переименовали ее в «Шайку Лихих Юристов, Хулящих Корпоративную Алчность».) Так что я был не из тех, кого можно взять голыми руками.

– Вы имеете в виду только одно – помочь богатым стать еще богаче.

Юрист рассмеялся, и мои родители подобострастно присоединились к нему.

– С вашего позволения, я могу предложить вам другой путь. Меняйте эту систему, если хотите, но сделать это можно только, будучи внутри нее.

В силу своей неопытности я поверил ему на слово.

Имея ряд весьма соблазнительных предложений от крупных юридических фирм, члены ШЛЮХКА пришли к выводу, что работа в нашей фирме является наилучшим выбором. И мы, и этот мир все еще пребываем в ожидании. Песня нашей группы, звучавшая весьма иронично менее чем десять лет тому назад и с каждым годом утрачивающая свою ироничность, звучала так: «Я боролся с законом – закон победил».

Куда ушли те времена? И так ли уж я близок к достижению заветной цели? Мне исполнился тридцать один год. Вся жизнь еще была впереди. Конечно, мои волосы уже кое-где тронула седина, а на лице появились морщины, которых не было восемь лет назад, когда я стремглав, как наскипидаренный, ворвался в эту дверь. Зато теперь я уже приобрел профессиональную сутулость вследствие многочасовых бдений за письменным столом, смутное представление о том, что происходит за стенами моей башни из слоновой кости, и способность смотреть сквозь розовые очки на неожиданные житейские неприятности.

Когда я говорю, что я юрист, некоторые смотрят на меня, как на какую-то невидаль, словно я, незаметно для себя, обзавелся раздвоенными копытами и хвостом. Я пытаюсь объяснить, что я славный парень: не поедаю младенцев, не являюсь двуликим Янусом и даже, если надо, сдаю свою кровь и не имею ни малейшего желания пить чужую. Хотя много лет тому назад я взывал однажды к дьяволу во время экзаменов на юрфаке. (Причем, мне кажется, это дало результат.) Я никогда не пытался отвести от закоренелых преступников обвинения в убийстве, никогда не спал с клиентками и даже не думал о повышении цен на свои услуги. (Ну от силы на какие-то жалкие десять процентов.) В противном случае мои клиенты стали бы обижаться.

А если бы кто-нибудь из них увидел довольные лица моих родителей (проигнорировав лишь появление алчного блеска в их глазах), когда я объявил о намеченном мною пути карьерного роста, то вряд ли он смог бы отрицать, что юриспруденция – это сила, направленная на утверждение справедливости и социальной гармонии.

Однако в «Баббингтон Боттс» у меня было одно неулаженное дело. Не для того же я вкалывал, как лошадь, последние восемь лет, чтобы в итоге упустить шанс попасть в число компаньонов, когда эта возможность стала приобретать реальные очертания. Ах, какое это было удовлетворение! Какая слава! Какое положение! Какие деньги! Словом, я стремился создать себе имя.

Лицо Грэхема приобрело мрачное выражение, когда он сообщил плохую новость:

– Некоторые компаньоны высказали мнение, что вы не всегда полностью отдаетесь работе.

Если бы под выражением «не всегда» подразумевались полночь и заполночь, многие из нас ни на что не жаловались бы. Хотя я и сам принадлежал к тому человеческому племени, для которого работа всю ночь напролет является профессиональным эквивалентом зарубок на стойке кровати, и мои стойки были сточены до основания, но существовало немало таких фанатиков, которые остались без кроватей.

Как бы то ни было, эти неназванные компаньоны находились в непосредственной близости от меня, и я был обречен, как лиса, которую преследуют гончие. Но как иначе можно было стать компаньоном – а я в самом деле безумно желал достичь этой сладостной вершины, – не участвуя в игре?

Поэтому я постарался принять как можно более расстроенный вид.

– Я не могу представить, Грэхем, почему они так считают. Мне нравится здесь работать.

Вообще-то мне нравятся деньги и все, что они дают, – а это одно и то же. Работа также имеет свои плюсы, хотя и не всегда. Во всяком случае я был постоянно настороже, демонстрируя Грэхему свою наивысшую радость (разве-не-захватывает-если-ты-хочешь-как-то-жить-работа-над-делом-в-три-часа-ночи-когда-у-тебя-есть-диктофон-и-кофеварка!), естественную для сотрудника фирмы, желающего отвести угрозу увольнения.

– Где вы будете через пять лет, Чарлз?

– Здесь. – Ответ требовался столь же быстрый, сколь и решительный. Я игриво улыбнулся. – И оказывать вам поддержку, чтобы укрепить ваши позиции в компании.

Грэхем улыбнулся в ответ. Проявление честолюбия было весьма уместно, поскольку подразумевалось, что оно будет подстегивать меня в работе.

– Я думаю, на этом мы можем закончить квалификационное собеседование. Я доволен вашей работой, Чарлз, а это главное. Есть вопросы?

Настало время взять быка за рога. У меня была привычка хватать его за яйца, но осторожно.

– Скажите, могу ли я еще надеяться стать компаньоном?

Грэхем выжал из себя улыбку.

– Надеяться можно всегда, Чарлз… Но желательно не в рабочее время.

Он громко рассмеялся, и я присоединился к нему с должной долей энтузиазма. Я зависел от его покровительства, и это заставляло меня чувствовать свою приниженность.

– Я считаю, что многому у вас научился, и хочу воспользоваться этим для дальнейшего продвижения по службе.