Гувернантка - Наталия Николаева

Джейн повертела книгу в руках и вернула мне.

– Ты никогда не любила читать, – вздохнув, сказала я, – Ладно, давай лучше собираться на урок музыки. Новая учительница уже приехала, я видела экипаж возле ворот.

– Ты ее видела? Какая она? – оживилась Джейн.

– Не видела, только знаю, что зовут ее мисс Лаура.

Взявшись за руки, мы пошли на урок. Все девочки ждали этих занятий с нетерпением. А я особенно. Ведь, девочки дома слушали музыку, Кэтрин и Мэри даже умеют играть на скрипке и фортепиано.

Мать-настоятельница и невысокая толстушка вошли в классную комнату в тот момент, когда воспитанницы уже заняли свои места и весело переговаривались.

– Девочки, позвольте представить вашу новую учительницу музыки мисс Лауру. Два раза в неделю будут проходить занятия. Отнеситесь к ним со всей ответственностью, – строго сказала мать-настоятельница и вышла из комнаты.

Мисс Лаура, низенькая полненькая дама, похожая на сдобную булочку. Круглые очки все время сползают на нос, она их поправляет, а вот глаза добрые-добрые. Ее тихий голос, заставил замолкнуть юных болтушек. Она села за фортепиано, и чарующие звуки волшебной музыки заполнили комнату. Урок пролетел незаметно.

Весь вечер я читала новую книгу.

Дни в пансионате были похожи один на другой. Утренняя молитва, завтрак, занятия, обед, прогулка, ужин, вечерняя молитва и сон. Время летело незаметно. Так прошло два месяца. И вот настал день отъезда девочек. Они уезжали домой на летние каникулы. Только мне некуда было ехать. Я оставалась одна в пансионате при монастыре. И так происходит год за годом вот уже 14 лет. У моих подружек есть семьи, родители. А у меня нет никого. Я выросла в монастыре. Никогда не знала, что такое настоящая крепкая дружная семья. Единственным моим утешением в это время будет библиотека и прогулки в саду. В укромной беседке я не раз плакала, мечтая, чтобы у меня тоже была семья. Чтобы мама купила мне такие красивые платья, как у Кэтрин. Чтобы у меня был первый бал, как у девочек. Однако этому не суждено сбыться.

Правда, летом скучать не приходиться. Занятия я нахожу с легкостью: ухаживаю за клумбами, подстригаю розы, прополю грядки, помогаю в библиотеке при монастыре. Постепенно я увлекаюсь работой, грусть проходит, но живость и веселье во мне исчезает.

– Аннушка, тебя зовет матушка Мария, – сказала монахиня.

– Мне осталось прополоть еще один ряд роз, тогда и приду, – не поднимая головы, ответила я.

– Она знает, что ты работаешь, но все же послала за тобой. Значит это очень важно, – настаивала монахиня.

– И что может быть важнее, чем освободить грядки от ненавистных сорняков? – вытерев о фартук, испачканные руки, пробурчала я.

Оставив работу, я побрела в кабинет к матери-настоятельнице. Кабинет был простенький: белые стены, простая мебель и потертый ковер на полу. Только стол был красивый – мощный, дубовый с интересной резьбой по бокам. Одна знатная дама подарила стол монастырю. Матушка сидела за ним и что-то читала.

– А Аннушка, заходи, – приветливо сказала мать-настоятельница.

– Я в саду полола кусты роз.

– Да я знаю. Ты постоянно занята работой и перестала совсем улыбаться, с тех пор как девочки разъехались, – с тревогой сказала матушка Мария.

– У них есть семьи, которые их ждут и любят, а у меня нет никого. Вот я и работаю, чтобы не думать об этом, – грустно вздохнула я.

Мать-настоятельница погладила меня по голове. Она всегда относилась ко мне с материнской теплотой. Иногда, она даже называла меня «моя девочка». В такие моменты мне ужасно хочется, чтобы она была моей мамой. Мечты… мечты…

– Сегодня я получила приглашение к герцогине Генриэтте на чай, – откидываясь на спинку стула, сказала матушка Мария.

Я вопросительно подняла на нее глаза.

– Ты совсем загрустила, и я решила взять тебя с собой в гости, – продолжала она.

– А можно, правда, можно мне поехать с вами? – оживилась я.

– Конечно можно. Решено. На следующей неделе мы едем в гости, – торжественно провозгласила мать-настоятельница.

– Ой, спасибо, спасибо большое, – бросилась я к матушке Марии и обняла ее.

– Ну, все, все. Иди отдыхать, на сегодня работать достаточно.

Неделя пролетела незаметно. Наступил день поездки.

Проснулась я рано утром. В деревне, располагавшейся неподалеку, только начали петь петухи. Их звонкие крики долетали до монастыря, отражаясь от каменных стен. Какое же платье надеть? Гардероб у меня был более чем скромный: форма для занятий и еще три платья. Но сегодня такое важное событие. Я еду в гости к самой герцогине. Вот это, сиреневое с кружевной оборкой, я думаю подойдет. Теперь пора подумать о прическе. Хотя какая может быть прическа. В монастыре нет парикмахеров. Обычно воспитанницы собирают волосы в хвостик или заплетают косу. Став перед небольшим зеркалом, висящим на стене, я аккуратно собрала волосы в хвостик. Вот я и готова, а стрелка на часах словно замерла. Когда же приедет карета? Словно в ответ на мои мысли за воротами раздался стук копыт. Герцогиня прислала экипаж. Опрометью я сбежала вниз. Возле огромных дубовых ворот монастыря матушка Мария давала последние наставления монашкам. Проскользнув через открытую калитку, я выскочила на улицу. Передо мной стояла прекрасная карета, словно приехавшая из сказки «Золушка». Просто не верится, что я бедная сирота, поеду в гости к знатной даме, да еще в таком экипаже, запряженном четверкой гнедых лошадей.

Мать-настоятельница вышла из калитки в сопровождении сестры Джулиан, высокой, хмурой женщины средних лет.

– Я уеду на день, а ты проследи, чтобы сестры проредили морковь и свеклу на грядке.

– Хорошо, матушка.

– И еще, приедет Джон Хиггинс, из деревни. Я просила его убрать прошлогодний мусор из погреба. Посмотри, чтобы все хорошенько убрал. И заплати два шиллинга. Мы так договаривались, – строго сказала мать-настоятельница, отдавая последние указания.

Она улыбкой посмотрела на меня.

– Анна, ты уже спустилась? Вот и хорошо. В путь.

– Хорошей дороги, – пожелала сестра Джулиан.

Вблизи карета еще прекраснее. В нерешительности я замерла перед экипажем. Кучер, одетый в темно-зеленую, расшитую золотом, ливрею, спрыгнул с козлов. Снял шапку и почтительно поклонился. Открыл дверцу кареты и опустив подножку, проговорил:

– Прошу матушка.

У него оказался приятный бархатный голос. Матушка уселась в карету.

– Прошу вас, мисс, – обратился он ко мне.

По телу пробежала дрожь. А ноги стали ватные. Подойдя ближе, я лучше его рассмотрела. Передо мной стоял молодой юноша с красивой улыбкой, а ветер перебирал его светлые волосы.

Поставив ногу на скрипнувшую подножку, опершись на протянутую руку кучера, я неловким прыжком оказалась внутри кареты.