Восемь Драконов и Серебряная Змея - Yevhen Chepurnyy

— Вперёд! — звонко воскликнула девушка, указывая на ученика Синсю, намеренного зарубить ее мать.

Повинуясь ее команде, с руки девушки прянула белая молния, ударившая злодея с топором точно в горло. Тот испуганно завизжал, и, выронив оружие, попытался зажать кровавую рану, вскрывшую жилу жизни на его шее. Из-под пальцев ученика Дин Чуньцю бурно хлестала кровь, а по его коже, исходя из ранения, расползалась мертвенная синева. Он не успел истечь кровью — яд убил воина секты Синсю раньше, чем его сердце сделало четыре удара. Глаза юноши закатились, белея на посиневшем лице, и мертвое тело неудачливого бойца, попробовавшего яда Молниеносной Ласки, упало навзничь.

Пушистый зверёк, за милым и безобидным обликом скрывавший редкую смертоносность, не собирался останавливаться. Питомец Чжун Лин давно привык к запаху обеих ее тетушек, и, конечно же, матери, а вот напавших на них юнцов он знать не знал, и ничуть не собирался щадить. Пробежав по руке одного из противников Дао Байфэн, ласка мимоходом погрузила клыки в его плечо. Затем, ловким прыжком перескочив на голову второго, она вцепилась воину Синсю в лицо. Оба юноши дико завопили от боли, причиняемой им ядом и зубами животного, но их страдания быстро прервались — жена Дуань Чжэнчуня не упустила своего шанса. Широко размахнувшись, женщина ударила из-за головы, и белоснежный конский волос ее плети окрасился алым — хлещущая атака оружия Дао Байфэн рассекла глотки обоим ученикам Дин Чуньцю.

Тем временем, Цинь Хунмянь поспешно отступала — удачный удар Небесного Волка отсушил ей руку, и пальцы женщины разжались, выпуская рукоять верного клинка. Потеряв один из коротких мечей, она все реже успевала защищаться от атак ловкого и быстрого противника, вынужденно терпя болезненные удары. Напыщенное название боевого искусства ее противника — Ладони Сокрушения Костей, — вовсе не было преувеличением: левое плечо Хунмянь, принявшее на себя тот злосчастный удар, неприятно похрустывало.

Когда ее противник, легко сбив ладонью в сторону выпад короткого меча, ударил в ответ, и его кулак, преодолев неуклюжий блок поврежденной рукой, врезался в грудь женщины, вышибив из нее дух, поверженная наземь Цинь Хунмянь на мгновение потеряла надежду. Но вдруг, торжествующий оскал пропал с лица ее противника, и Небесный Волк резво обернулся к некоей невидимой для женщины опасности. Он успел вскинуть руки в защитном движении, но эта расторопность не принесла пользы, чему был свидетельством раздавшийся крик боли.

Когда Хунмянь вернула себе способность дышать, а темные пятна прекратили плавать перед ее глазами, взгляду женщины предстал ее противник, широко раскрытыми глазами пялящийся на кисть своей правой руки. Кожа вокруг небольшой ранки на тыльной стороне ладони юноши медленно покрывалась нездоровой синевой. Глядя на следы отравления обезумевшим взглядом, Небесный Волк подхватил с пола топор своего павшего собрата, и с диким криком отсек поражённую ядом конечность по локоть. Орошая доски пола алой кровью, и всхлипывая от боли, ранее самоуверенный воин со всех ног бросился к одному из окон, и, выпрыгнув наружу, пропал из виду.

* * *

Середина обеденного зала словно превратилась в поле боя небесных лучников, неустанно осыпающих друг друга стрелами из чистого света — там сошлись в бою четверо мастеров родственных пальцевых техник. Ярость и жажда мести придали Дуань Яньцину сил — старец в медной маске обрушил на троицу своих дальних родственников слепящую лавину сгустков ци, ни на мгновение не ослабляя натиск. Е Эрнян также не сидела без дела, отвлекая то одного, то другого из противников своего старшего. Дуань Чжэнмину и его брату уже не раз приходилось упреждать ее самоубийственные атаки с младенцем наперевес точными ударами техник Одного Ян, нацеленными в ноги.

Правитель и наследный принц Да Ли по-прежнему не атаковали в полную силу, и даже пытались заговорить со своим блудным родичем, но тот отвечал лишь ругательствами, либо же и вовсе презрительным молчанием. Жалость к Дуань Яньцину ослабляла атаки государя и его брата, и заставляла их сдерживать смертельные удары, сводя на нет их усилия по обезвреживанию Переполненного Злом.

Дуань Юй, напротив, изо всех сил пытался сразить врага, но тут уже сказывался недостаток опыта юного далисца, и его пренебрежение тренировками — как в техниках внутренней энергии, так и в боевом искусстве. Дуань Яньцин либо уклонялся от сияющих лучей Божественного Меча Шести Меридианов, либо принимал их на защитную технику, кое-как сдерживая и отклоняя всесокрушающие клинки света выплесками ци.

— Дуань Юй! — неожиданно воскликнула Ван Юйянь, все это время наблюдавшая за битвой. — В защите старца есть прореха, со стороны…

Она не смогла заговорить — Дуань Яньцин отвлекся на нее всего на миг, метнув в девушку один-единственный сгусток ци, но дочери госпожи Ван хватило его с лихвой. Не знающая боевых искусств девушка рухнула бездыханной, недвижно распростершись на полу.

— Юйянь! — бешено заорал Дуань Юй! — Нет! Нет, нет, нет!

Багровая пелена заволокла глаза юноши, и кровь вскипела в его жилах. Раскаленное острие осознания гибели любимой насквозь пронзило сердце Дуань Юя, наполнив его пылающей жаждой мести. Он бросился на своего врага, ведомый лишь одним — желанием убивать. Его атака не была безрассудной — юный далисец прекрасно помнил те поражения, которых стоило ему безрассудство. Сегодня, он впервые в жизни осознанно собирался убить врага — не прогнать, не победить, и не наказать в порыве гнева, но уничтожить, без капли жалости и сомнения.

— Убийца! — вскричал юноша. Его обычно добродушное лицо исказилось, обратившись маской дикой ярости. — Проклятый выродок! Дурная кровь! Тварь! Нелюдь!

Пламенная туча заполнила легкие Дуань Юя, полыхнув взрывом, и сжавшись в жгучую каплю лавы. Этот стремительный сгусток силы прокатился по левой руке юноши, и выплеснулся из большого пальца, уложенного на сжатый кулак. Меч Тайин врезался в защиту Дуань Яньцина, подобно тому, как тяжелый прямой меч врубается в деревянный щит пехотинца, и раскалывает его пополам. Защитная техника старца в маске подалась, утратив свою непоколебимую надежность.

— Сколько раз ты пытался убить моего отца⁈ — кричал юный далисец, не ослабляя нажим. — Два, три, больше⁈ Я уже утратил счет!

Словно третий глаз открылся над правой бровью юноши, пылая обжигающим светом. Эта жгучая вспышка ухнула вниз, к шее, обогнув мочку уха, и скользнула еще ниже, внутрь груди, наполнив нутро Дуань Юя теплом. Оттуда, сгусток ци прокатился по правой руке, к безымянному пальцу, и рванулся наружу быстрым, неостановимым огненным клинком Меча Шаоян, что превратил защиту врага в ничто. Дуань Яньцин, отталкиваясь костылями, поспешно выскользнул из-под разрушительного