Луиза Сан-Феличе. Книга 2 - Александр Дюма

— Значит, в случае осады, — заговорил кардинал, — полковник Межан рассчитывает бомбардировать Неаполь?

— Вне всякого сомнения.

— Это была бы бессмысленная низость.

— Простите, ваше преосвященство, это была бы законная оборона: на нас наступают, мы наносим ответные удары.

— Да, но тогда наносите ответные удары в ту сторону, откуда на вас наступают, ведь наступать будут со стороны, противоположной городу.

— Ну, кто может знать, куда летят ядра и бомбы!

— Они летят туда, куда их посылают, сударь. Уж это-то всем прекрасно известно.

— Ну что ж, в таком случае их пошлют на город.

— Извините, сударь, если бы вы носили не цивильное платье, а военный мундир, вы бы знали, что один из первых законов войны запрещает осажденным стрелять в дома, расположенные не с той стороны, откуда ведется приступ. И, поскольку батареи, которые будут направлены на замок Сант'Эльмо, расположены в стороне от города, замок этот, под угрозой нарушить все принятые между цивилизованными народами условия, не сможет выпустить ни одного ядра, ни единого снаряда, ни одной бомбы в сторону, противоположную батареям, ведущим огонь по крепости. Не упорствуйте же в заблуждении, в которое, разумеется, не впал бы полковник Межан, если бы вместо вас я имел честь обсуждать дело с ним.

— А если бы он все же впал в такое заблуждение и, вместо того чтобы признать его, упорствовал в нем, что бы вы сказали, ваше преосвященство?

— Я бы сказал, сударь, что, нарушая законы, признанные всеми цивилизованными нациями, законы, лучше, чем где-либо, известные во Франции, претендующей на то, чтобы идти во главе цивилизации, полковник должен ожидать, что и с ним самим будут обращаться как с варваром. А поскольку не существует такой крепости, которую нельзя было бы взять, форт Сант'Эльмо рано или поздно будет взят, и в день его взятия он и гарнизон форта будут повешены на зубцах крепостной стены.

— Черт возьми, вот как вы рассуждаете, монсиньор! — с притворной веселостью проговорил лжесекретарь.

— И это еще не все, — продолжал кардинал и встал, упираясь сжатыми кулаками в стол и пристально глядя на посланника.

— Как не все? С полковником Межаном случится еще что-нибудь после того, как его повесят?

— Нет, до того, сударь.

— А что же с ним случится, монсиньор?

— С ним случится то, что кардинал Руффо, считая недостойным ни ранга своего, ни характера обсуждать долее интересы короля и судьбу его подданных с подобным мошенником, предложит ему немедленно убраться прочь из его дома, а если тот не послушается, велит немедленно вышвырнуть его в окно.

Уполномоченный вздрогнул.

— Но, поскольку вы не комендант замка Сант'Эльмо, — продолжал кардинал, понизив голос в соответствии с требованиями учтивости и изобразив на лице улыбку, — не комендант, а только его уполномоченный, я лишь попрошу вас, сударь, передать ему дословно наш разговор и решительно заверить его, что совершенно бесполезно пытаться впредь вступать со мною в какие бы то ни было сношения.

На этом кардинал раскланялся и вежливо-повелительным жестом указал полковнику на дверь. Тот вышел, не столько униженный нанесенным ему оскорблением, сколько разъяренный провалом своей затеи.

Было утро 27 июня, когда Сальвато и Луиза покинули Кастель Нуово и перешли в форт Сант'Эльмо. В тот же день замки должны были сдаться англичанам, а патриоты погрузиться на суда.

С крепостной стены наши герои могли видеть, как англичане занимали форты и как патриоты спускались на тартаны.

Хотя все, казалось, происходило в соответствии с условиями капитуляции, в душе Сальвато таились сомнения, что эти условия будут выполнены до конца.

Правда, весь день и весь вечер 27 июня дул восточный ветер, мешавший судам поднять паруса.

Но в ночь на 28-е ветер переменился на северо-северо-восточный и, следовательно, сделался попутным, однако тартаны все еще не двигались с места.

Сальвато стоял рядом с Луизой, опиравшейся на его руку, и с тревогой глядел вниз с высоты стены, когда к ним подошел полковник Межан и объявил, что, вопреки его ожиданиям, подполковник вернулся в форт на сутки раньше и ничто более не мешает ему, Межану, принять участие в походе Сальвато, назначенном на следующую ночь.

Так и договорились.

Весь день Сальвато терялся в догадках. Попутный ветер дул не утихая, а между тем не было заметно никаких признаков подготовки к отплытию. Молодой человек все более убеждался, что надвигается какая-то катастрофа.

С высоты он мог видеть весь залив и различал в подзорную трубу все, что происходило на тартанах и даже на военных кораблях.

Около пяти часов вечера от борта «Громоносного» отделилась шлюпка с офицером и несколькими матросами и направилась к одной из тартан.

Как только шлюпка пришвартовалась, на палубе судна началось усиленное движение: каких-то двенадцать человек пересадили с тартаны в шлюпку, и она повернула назад к «Громоносному», а двенадцать патриотов поднялись на борт и исчезли в чреве корабля.

Это обстоятельство, которому Сальвато напрасно искал объяснения, заставило его крепко задуматься.

Наступила ночь. Луизу очень беспокоила предстоящая прогулка Сальвато с Межаном. Молодой человек рассказывал ей о заключенной с полковником сделке, посредством которой он купил их общее с Луизой спасение.

Луиза сжала его руку.

— В случае необходимости не забудь, что у меня есть целое состояние в банке бедняг Беккеров.

— Но ведь это состояние принадлежит тебе не полностью, — возразил Сальвато с улыбкой. — Разве мы не условились, что прибегнем к нему лишь в крайнем случае?

Луиза утвердительно наклонила голову.

За час до условленного срока выхода из форта, около одиннадцати ночи, возник вопрос, следует ли Сальвато и Межану двинуться к гробнице Вергилия, расположенной в четверти льё от форта Сант'Эльмо, с небольшим эскортом, под видом патрульного отряда, или лучше переодеться простолюдинами и идти одним.

Решено было переодеться.

Достали крестьянское платье. Условились, что в случае какой-нибудь неожиданной встречи первым заговорит Сальвато: он так свободно владел неаполитанским наречием, что его невозможно было опознать.

Один из спутников взял в руки мотыгу, другой — заступ, и ровно в полночь они вышли за стены форта. Казалось, два батрака возвращаются после работы домой.

Ночь была довольно светлая, но небо затянуло облаками. Время от времени, с трудом пробиваясь сквозь их толщу, показывалась луна.