11/22/63 - Стивен Кинг

— Дай ему деньги, — вмешался я. — Мне нужен только один.

— Конечно, я дам ему деньги. Просто не люблю, когда меня ставят раком.

— Дама, это великое горе для всей мужской половины человечества, вы уж простите мне такие слова.

— Придержи язык, — цыкнул я на него. — Ты говоришь с моей невестой. — Часы показывали одиннадцать сорок.

Нищий на меня и не посмотрел. Он не отрывал глаз от кошелька Сейди.

— На нем кровь. Порезались, когда брились?

— И не пытайся попасть на «Шоу Салливана», дорогуша. Ты не тянешь на Алана Кинга. — Сейди достала десятку, которой останавливала проезжающие автомобили, потом две двадцатки. — Вот. — И добавила, когда нищий взял деньги: — Я разорена. Ты доволен?

— Вы помогли бедному калеке, — ответствовал нищий. — Это вы должны быть довольны.

— А я недовольна! — взорвалась Сейди. — И надеюсь, что твои чертовы старые глаза выкатятся из твоей уродливой головы.

Нищий многозначительно глянул на меня, как бы говоря: ну что взять с этих женщин.

— Лучше отведи ее домой, красавчик. Думаю, месячные у нее начнутся прямо сейчас.

Я поставил костыль под правую руку — счастливчики, которым не довелось ломать кости, думают, что костыль используется со стороны перелома, — а левой сжал локоть Сейди.

— Пошли. Нет времени.

Когда мы уходили, Сейди шлепнула себя по обтянутому джинсами заду, обернулась и крикнула:

— Поцелуй меня в жопу!

— Принеси ее сюда и наклонись, дорогуша. Поцелуй — бесплатно!

Мы пошли по Северной Жемчужной… точнее, Сейди шла, а я ковылял. С костылем стало в сто раз лучше, но все равно мы никак не успевали на перекресток Хьюстон-стрит и улицы Вязов до половины первого.

Впереди я увидел строительные леса. Тротуар проходил под ними. Я перевел Сейди на другую сторону улицы.

— Джейк, почему…

— Потому что они свалились бы на нас. Поверь мне на слово.

— Нам нужен автомобиль. Нам действительно нужен… Джейк, почему ты остановился?

Я остановился, потому что жизнь — это песня, а прошлое стремится к гармонии. Обычно эта гармония ничего не значит (так я тогда думал), но время от времени бесстрашный гость Страны прошлого может приспособить это стремление для своих нужд. Я всем сердцем молил Господа, чтобы именно такой случай мне и представился.

На углу Северной Жемчужной и Сан-Хуанито стоял синий кабриолет «форд-санлайнер» 1954 года выпуска. У меня был красный, этот — темно-синий, но все-таки… возможно…

Я поспешил к нему и попробовал открыть дверь со стороны пассажира. Разумеется, заперта. Иной раз тебе что-то обламывается, но чтобы все и сразу? Никогда.

— Ты собираешься завести двигатель без ключа?

Я понятия не имел, как это делается, однако подозревал, что все обстоит несколько сложнее в сравнении тем, что показывали в «Патруле с Бурбон-стрит». Но я знал, как поднять костыль и бить по стеклу, пока оно не покроется трещинами и не прогнется внутрь. Никто на нас не смотрел, потому что тротуар пустовал. Эпицентр событий сместился в юго-восточную часть города. Оттуда до нас доносился гул толпы, собравшейся на Главной улице в ожидании приезда президента.

Стекло прогнулось. Я перевернул костыль и резиновым набалдашником вытолкнул осколки на сиденье. Одному из нас придется сесть назад. Если все получится. В Дерри мне сделали дубликат ключа зажигания «санлайнера», и я липкой лентой приклеил его ко дну бардачка, под разные бумаги. Может, так же поступил и хозяин этого «санлайнера». Конечно, шансы невелики, но и вероятность того, что Сейди найдет меня на Мерседес-стрит, не слишком отличалась от нулевой, а ведь она нашла. Я нажал хромированную кнопку на крышке бардачка и принялся шарить внутри.

Гармонизируйся, черт бы тебя побрал. Пожалуйста, гармонизируйся. Помоги мне хоть чуточку.

— Джейк? Почему ты думаешь…

Мои пальцы что-то нащупали, и я вытащил из бардачка жестянку из-под «Сукретс». Открыв ее, увидел не один, а четыре ключа. Понятия не имел, что могли открывать остальные три, но нужный заприметил сразу. При необходимости смог бы отыскать его на ощупь, по форме.

Как же я любил этот автомобиль!

— Бинго! — воскликнул я и чуть не упал, когда Сейди меня обняла. — Машину поведешь ты, милая. Я сяду сзади, пусть колено отдохнет.

Я понимал, что на Главную улицу нечего и соваться. Все въезды наверняка перекрыты барьерами и патрульными автомобилями.

— Поезжай по Пасифик-авеню, потом сворачивай на боковые улицы. Главное, чтобы шум толпы оставался слева, и тогда мы наверняка доберемся до нужного места.

— Сколько у нас времени?

— Полчаса. — На самом деле оставалось двадцать пять минут, но я решил, что полчаса вселяет больше надежд. Мне не хотелось, чтобы Сейди гнала как сумасшедшая и во что-нибудь врезалась. Время у нас еще было — во всяком случае, теоретически, — но еще одна авария поставила бы крест на наших планах.

Как сумасшедшая она, пожалуй, не гнала, но ехала достаточно быстро. На одной улице мостовую перегородило упавшее дерево (естественно, перегородило), однако Сейди перевалила через бордюрный камень и объехала препятствие по тротуару. Мы добрались до пересечения Северной Рекорд-стрит и Хавермилл-стрит, свернули на последнюю, но два квартала Хавермилл до пересечения с улицей Вязов превратились в одну большую парковку. Мужчина с оранжевым флагом тормознул нас.

— Пять баксов, — заявил он. — Всего две минуты ходьбы до Главной улицы, времени у вас вагон. — Но в его взгляде появилось сомнение, когда он увидел мой костыль.

— У меня денег нет, — ответила Сейди. — И я не лгу.

Я достал бумажник, дал мужчине пятерку.

— Поставьте его за «крайслером». Только поближе.

Сейди бросила ему ключи.

— Поставь сам, как считаешь нужным. Пошли, милый.

— Эй, не туда! — закричал мужчина. — В эту сторону улица Вязов! Вам же на Главную. Он поедет там!

— Мы знаем, что делаем, — ответила Сейди. И я очень на это надеялся. Мы шли между припаркованных автомобилей, Сейди — первая, я — за ней, опираясь на костыль, стараясь не задевать торчащие зеркала и не отстать от нее. Теперь я уже слышал гудки тепловозов и клацанье вагонов на товарной станции за Хранилищем учебников.

— Джейк, мы оставляем след шириной в милю.

— Знаю. У меня есть план. — Я, конечно, сильно преувеличивал, но звучало неплохо.

Мы вышли на улицу Вязов, и я указал на здание на другой стороне в двух кварталах от нас.

— Вон оно. Он там.

Она посмотрела на красный кирпичный куб с таращащимися окнами и повернулась ко мне. Ее глаза округлились от страха. Я обратил внимание — из чистого интереса — на большие белые мурашки, которыми покрылась ее кожа на шее.