Наследник из Калькутты - Роберт Штильмарк

Слуга поднес свечу к лицу гостя, а затем с силой потряс его руку.

— Дома один Реджинальд. Какими судьбами, Джордж? Что нового ты привез из Италии?

— Важные новости, капитан Бернардито. Но в распоряжении у меня только полтора часа. В полночь я должен быть на борту «Короля Улафа».

Через пятнадцать минут Бернардито Луис и Реджинальд Мюррей знали все, что за последние недели произошло в Ливорно, Марселе и Бультоне, а также прочли копию инструкции, присланной из Венеции патеру Бенедикту. Затем Джордж извлек из желтой сумки пакет, опечатанный перстнем патера.

— Черт меня побери, если мои ученики не превзошли своего учителя! Сегодня вы совершили нечто бесподобное, мой дорогой Джордж. Провести за нос отцов-иезуитов! Мне еще в жизни не случалось делать этого!.. Теперь посмотрим, что же пишет патер Бенедикт своему главе, его преподобию Фульвио ди Граччиолани. Давай-ка пакет! Церемониться с ним уже нет нужды!

Бернардито вскрыл кинжалом обертку письма и начал читать итальянский текст послания вслух:

«Святой отец! Ваши указания получены. Моя духовная дочь находится сейчас в лондонском пансионате. Ее последняя исповедь обогатила нас важнейшими подробностями. Открывшаяся недавно в Бультоне юридическая контора «Абрагамс и Маджарами» — обман. Это логово противников Джакомо, тех же, что осуществили взрыв. Мнимый Лео Ноэль-Абрагамс признался моей духовной дочери, что он — спасшийся с необитаемого острова сын Джакомо, Чарльз. Во время недавних событий он именовался Алонзо де Лас Падос. Лицо, выдающее себя за его компаньона, — тоже участник мнимой «лондонской комиссии», выступавший под именем Теодора де Кресси. Кто он таков, мне еще не удалось установить...»

Лицо Бернардито сделалось страшным. Бумага чуть не вывалилась из его рук, и отборные проклятия посыпались, как дробь из вспоротого мешка. Слушателям казалось, что потолок чернеет на глазах и стены уже готовы рухнуть. Наконец, перебрав всех небожителей, угодников, праведников и святых, все живое на суше, в воде и в воздухе, сочетав из зверей, рыб и пресмыкающихся самые чудовищные гибриды, капитан набрал воздуху, чтобы нанизать прекрасную половину рода человеческого на острие земной оси и затем повергнуть этот титанический вертел в океан кипящей смолы. Мгновенной паузой удачно воспользовался Реджинальд Мюррей.

— Читайте уж до конца, капитан, — произнес он очень мягко и при этом покраснел до корней волос.

— Тогда замолчите, щенки! — свирепо рявкнул Бернардито, хотя в наступившем молчании уже не раздавалось ни звука. — Полушки я не дам теперь за то, что мы выберемся отсюда! Будь прокляты бабьи языки! Я зашил бы ей рот, этой девчонке! Она утопила нас, как щенят в проруби! Каррамба! — Капитан перевел дух и снова поднес бумагу к единственному глазу.

«...еще не удалось установить. Джакомо — на пути в Италию. Пока эти подробности от него скрыты. Он наметил по возвращении из Италии совершить поход на необитаемый остров. Экспедиция будет насчитывать пять-шесть кораблей.

Ваше поручение об устранении наследницы я полагаю необходимым сочетать с устранением упомянутых «калькуттских юристов». Разумеется, одними своими силами я не в состоянии исполнить эту важнейшую задачу и посему принял следующий план действий: я окажу содействие бегству наследницы с обоими синьорами и наведу Джакомо на их след, распалив его гнев, с тем чтобы он сам одним ударом покончил с беглецами. При этом будет нетрудно принять в случае необходимости дополнительные меры. Благословите на сей подвиг вашего смиренного слугу, недостойного раба божия Б.М.«

Часы уже показывали начало двенадцатого. Каждая минута была на счету. Но капитан набил трубку, раскурил ее и окутался облаками, как вершина горы.

— Где Чарльз? — шепотом спросил Джордж Бингль у младшего товарища.

— У Мортона. Выцарапывает копию его рукописи.

Бернардито метнул из-под бровей молнию. Собеседники потупились и замолчали. Минут пять протекло в полной тишине. Бернардито взмахнул трубкой.

— Есть решение! — сказал он. — Пойдем снова на большой риск, но поставим все на свои места. Джордж, вам придется отправить в Марсель, к Антони и Томми, вашего «слугу» Дика Милльса. Пусть они втроем поедут в Венецию, добьются тайной встречи с доктором Буотти и откроют ему все до конца. Поручи им от моего имени оберегать старого графа Паоло.

— А что вы поручаете мне, капитан Бернардито?

— Вам, Джорджи, предстоит переплыть Атлантический океан. В Кале вы найдете подходящее судно. Отправляйтесь в Филадельфию и разыщите там вдову Мюррея, миссис Эмили. Она должна вернуться в Европу вместе с вами, вы послужите для нее провожатым. И пусть приезжает с дочерью. Я пошлю ей дополнительное письмо отсюда. Теперь простимся, Джордж. Привет Дику Милльсу. Вам обоим нужно поскорее покинуть английскую почву.

...В первом часу ночи бриг «Король Улаф» поднял паруса. Минут за десять перед отплытием он принял на борт флорентийского купца Микеля Альбанти и его слугу. Лакей в гостинице «Белый медведь» нашел на столе плату за номер, а под столом — несколько дорожных предметов, оставленных постояльцами. Он подивился, обнаружив среди этого брошенного хлама длиннополое женское платье, черную накидку и старомодный салоп, какие обычно носят почтенные особы, утратившие интерес к обновкам и модам не менее четверти века назад...

В последних числах июля 1790 года из порта Филадельфия вышел в плавание американский четырехмачтовый коммерческий корабль «Каролина». Он держал курс на восток, к берегам Великобритании.

Две каюты в кормовой части «Каролины» были заняты английским джентльменом средних лет, который путешествовал вместе с очаровательной юной леди, по-видимому, в качестве ее опекуна. Спутница его выделялась среди всех пассажиров легкостью и грацией движений, но было заметно, что она еще не совсем освоилась с модными туалетами, кружевами и оборками. Очаровательная девушка находилась под неусыпным попечением старенькой негритянки, тетушки Полли. Это была хлопотливая, добродушная, весьма разговорчивая особа, неизменно впадавшая в панику от каждого всплеска за бортом или содрогания корабельного корпуса.

Океанские волны, длинные, с широкими ложбинами, похожими на горные впадины, катились за кораблем, словно пытались догнать его. Уже отстали белые чайки, провожавшие «Каролину» от самого Американского материка... А над старыми пристанями Европы, по ту сторону океана, реяли другие стаи чаек, поджидая судно издалека.

Навстречу кораблю вставало солнце. Ветры чередовались с затишьем. Над тугими полотнищами парусов загорались и гасли созвездия, плыли, словно в раздумье, медлительные тучи; мгла и туман сменялись прозрачной синью. Изредка на краю этой неподвижной, вечно изменчивой пустыни возникал встречный корабль. Его встречали и провожали взглядом. Паруса чужого судна исчезали, и тогда снова оставались вокруг только размашистые гривы волн.

В пути Дженни Мюррей позировала Джорджу для большого поясного портрета. Он писал ее в легком платье, на фоне парусов и утреннего морского пейзажа. Портрет был почти закончен. Натура уже не нужна была мастеру. Художник вынес мольберт и установил его на палубе, под окнами своей каюты, чтобы поработать над фоном картины.