Вампирские хроники: Интервью с вампиром. Вампир Лестат. Царица Проклятых - Энн Райс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Да, – подхватил стоящий позади него мальчик, – мы станем непобедимыми. – Он смотрел на Никола взглядом безумного фанатика. – Обретем высокое положение в их обществе, и имена наши станут известны всем.
– Мы обретем власть, – добавила женщина, – и будем пристально изучать их, постигать их недостатки и завоевывать преимущество, чтобы иметь возможность в случае необходимости уничтожить людей наверняка и разработать для этого наилучшие методы.
– Я хочу получить в свое распоряжение этот театр, – вновь заговорил Никола. – Получить его от тебя. Мне нужна твоя помощь и деньги, чтобы открыть его вновь. А мои помощники уже здесь, они ждут моих распоряжений и готовы слушаться меня во всем.
– Если тебе так хочется, ты его получишь, – ответил я. – Он твой, если только это поможет мне навсегда избавиться от твоей злобы, от твоего безумия и от тебя самого.
Я слез со стола и направился к выходу. Я шел прямо на него, и мне показалось, что он собирается преградить мне путь. Однако случилось непредвиденное. Когда я понял, что он не желает уступить дорогу, во мне поднялся вдруг такой гнев, который невольно, невидимым кулаком выплеснулся наружу. Я увидел, что Никола неожиданно попятился, как будто я и вправду ударил его, и с силой врезался спиной в стену.
Путь был свободен, и я знал, что Габриэль ждет только моего знака, чтобы последовать за мной. Но я не ушел. Оглянувшись, я увидел, что Ники все еще стоит прислонившись к стене, не в состоянии отойти от нее, даже пошевелиться. И сила ненависти, горящей в его устремленном на меня взгляде, была ничуть не меньшей, чем сила той любви, что когда-то связывала нас.
Но я хотел понять, хотел точно знать, что же все-таки произошло. Я подошел к нему снова, и на этот раз неистовая злоба исходила от меня, а мои руки были похожи скорее на звериные лапы. Я чувствовал, что он боится; всех их, кроме Элени, переполнял страх.
Когда я подошел совсем близко и встретился с ним взглядом, мне показалось, что он уже знает, о чем я хочу спросить его.
– Все это сплошное недоразумение, любовь моя, – сказал он ядовито. Глаза его блестели словно от слез, а на лице вновь выступил кровавый пот. – Разве ты не понял, что я играл на скрипке, чтобы причинить боль другим, разозлить их и обрести для себя безопасный остров, на который не распространяется их власть? Они должны были наблюдать, как я погибаю, и не иметь возможности что-либо сделать.
Я молчал в ожидании продолжения.
– Когда мы решили сбежать в Париж, я думал, что мы будем умирать здесь от голода, будем опускаться все ниже и ниже. Вот чего хотел я в отличие от того, чего от меня ожидали. Все хотели, чтобы я, любимый сын, прославился и добился многого. Я же думал, что мы опустимся на самое дно и погибнем. Мы практически были обречены.
– О Ники… – прошептал я.
– Но ты не захотел сдаваться, Лестат, – продолжал он, и брови его удивленно приподнялись. – Тебя не могли остановить ни голод, ни холод. Ты победил и добился успеха. – Голос его вновь стал хриплым от ярости. – Ты не спился и не погиб в чреве Парижа. Ты все поставил с ног на голову, все перевернул вверх дном! Всякий раз, когда мы, казалось, должны были погибнуть, ты находил выход и умудрялся отыскать источник богатства и изобилия. Твоему энтузиазму не было конца, ты страстно брался за любое дело и всегда излучал свет. Только свет! Но чем больше было в тебе света, тем глубже я погружался во тьму. Каждый твой успех, каждая удача, обеспечивавшая нам процветание, порождали во мне мрак и отчаяние, рвали на куски мое сердце! И наконец, эта волшебная сила! Страшнейшая ирония судьбы заключена в том, что, получив этот волшебный дар, ты всячески оберегал от него меня! А что делал сам?! Использовал великую сатанинскую силу и власть только для того, чтобы играть роль добродетельного человека!
Я обернулся и увидел, что все вампиры в ожидании стоят в темноте, а чуть подальше, за их спинами, ждет Габриэль. Блики света промелькнули на ее белой руке, когда она призывно взмахнула ею, показывая, что нам пора уходить.
Ники крепко взял меня за плечи, и от его прикосновения повеяло ненавистью. Отвратительное, должен сказать, ощущение, когда тебя касается тот, кто с такой силой тебя ненавидит.
– Подобно безмозглому солнечному лучу, ты разогнал и уничтожил летучих мышей, составлявших древнюю общину! – прошептал он. – И ради чего? Смешно сказать: исполненное света чудовище, убивающее всех и вся!
Развернувшись, я с такой силой ударил его, что он отлетел в дальний угол гримерной, задев по пути рукой зеркало, и стукнулся головой о противоположную стену.
Какое-то время он неподвижно лежал на куче тряпья, но постепенно пришел в себя, в глазах вновь появилось осмысленное выражение, а губы медленно сложились в улыбку. Он не торопясь выпрямился и с достоинством, присущим полному негодования смертному, расправил плащ и пригладил волосы.
Он почти в точности повторил мои движения в подземном склепе, после того как похитители швырнули меня в грязь.
Сохраняя на лице маску негодования и достоинства, с самой отвратительной улыбкой из всех, какие мне когда-либо приходилось видеть, он вышел вперед.
– Я презираю тебя, – сказал он. – Но я создан тобой, ты дал мне силу и власть, и в отличие от тебя я знаю, как ими пользоваться. И теперь я оказался именно там, где всегда хотел добиться успеха. В Мире Тьмы мы с тобой отныне равны. И ты отдашь мне театр, потому что обязан это сделать: ты у меня в долгу. Кроме того, ты ведь у нас любишь делать подарки – великий благодетель, осыпающий золотыми монетами голодных детей! А после этого я никогда больше даже не взгляну в твою сторону – я не нуждаюсь в твоем свете.
Он обошел меня стороной и протянул руки к
