Изгнанники - Михаил Михеев

Хотя в целом ситуация была отнюдь не столь безнадежна, как это могло бы показаться на первый взгляд. Да, флот ксеносов был огромен, но вот был ли он флотом? Навскидку перед Соломиным были корабли как минимум двух десятков рас, а может, и более. То есть, по сути, это было огромное сборище кораблей, у каждого из которых свои технические особенности, свое командование, своя выучка экипажей. Любой понимающий человек скажет, что собрать вместе много кораблей и создать флот – это две совершенно разные вещи. Рост линейных величин, в данном случае численности, далеко не всегда ведет к изменениям качественным. А когда еще и столь большая разница между расами, пытающимися его создать, процесс этот и вовсе превращается в мучение.

Кроме того, на стороне людей был фактор внезапности. Корабли ксеносов лежали в дрейфе, реакторы наверняка переведены в холостой режим, и чтобы вывести их на максимальную мощность, требуется определенное время. Причем все это относится абсолютно ко всем типам реакторов, от кварковых и мезонных до древних ядерных. А пока реакторы на холостом ходу, нет ни нормальной силовой защиты, ни возможности полноценно использовать артиллерию. Некоторые из кораблей ксеносов, похоже, и вовсе занимались ремонтом – у одного линкора, к примеру, борт был вскрыт почти по всей длине, и с «Эскалибура» было отлично видно, как снуют вокруг него небольшие боты. Словом, право первого удара было за людьми.

А еще есть такая вещь, как кризис управления. Пять сотен одних только линейных кораблей – это слишком много, а ведь есть еще и всякая мелочь, которую необходимо учитывать хотя бы просто для того, чтобы с ней не столкнуться. Управлять таким количеством тактических единиц в бою как единым организмом просто невозможно, потому что определить, как и какому кораблю лучше действовать, когда их столько, а обстановка непрерывно меняется, задача непосильная для нормального мозга. Поток же информации будет настолько велик, что сведет с ума любой боевой компьютер. Плюс непрерывная проблема со связью, плюс… Да проще перечислить, каких проблем не будет. В общем, такой флот, как сейчас был у иных рас, больше всего напоминал огромную амебу и был грозен на вид, но пока что бесполезен.

В отличие от ксеносов, флот Нового Амстердама был спаянным организмом, более-менее однородным по составу кораблей, имел однотипную выучку экипажей и отработанные тактические приемы. Разбивка его на эскадры по десятку линейных кораблей с силами поддержки делала флот достаточно гибким и мобильным, а сами корабли были лучше, чем у противника. Немцы в этом смысле чуть уступали более современным русским кораблям из последнего пополнения, зато превосходили более ранние модели, составляющие основную массу амстердамского флота. Ну и сработаться с немцами амстердамцы успели. Но главное, на стороне Соломина была внезапность и полная готовность к бою. Вряд ли можно было победить имеющимися у него силами, но кровь, или что у них там, ксеносам можно было пустить серьезно.

Все эти долгие размышления заняли у Соломина много времени – секунд пять. Потом он резко выдохнул и скомандовал:

– Атака!

Для его людей такое решение не было неожиданностью. «Эскалибур» почти мгновенно вздрогнул, а потом устремился вперед. Адмирал еще успел отдать распоряжения по поводу тактики действий, а потом корабль затрясся – это заработали орудия главного калибра.

Начало было впечатляющим. Атакующие стремились не столько уничтожить корабли иных рас, сколько сделать их непригодными для ведения боя. В первые секунды атаки эффект внезапности был полностью на стороне атакующих, и они били кого и как хотели, практически не встречая сопротивления. Удар полусотни линкоров был страшен, и потому прежде, чем противник начал сколь-либо осмысленно реагировать, было выведено из строя и уничтожено до сотни линейных кораблей и авианосцев, не считая более легких единиц. Однако халява не может длиться вечно, и противник, придя в себя, начал беспорядочное, но отчаянное сопротивление.

Правда, на стороне атакующих была не только внезапность, но и выгодная позиция. Первоначальное расположение вражеского флота у кромки пояса астероидов, причем самого насыщенного обломками участка, обеспечивало ему защиту, вздумай кто-нибудь подойти с той стороны. Однако то же самое расположение сейчас превратилось для ксеносов в смертельную ловушку – корабли Соломина буквально вгоняли суда иных рас в пояс астероидов, и, пытаясь уклониться от удара и сманеврировать подальше от атакующих, те почти моментально упирались в месиво каменных глыб. Аномальная плотность пояса делало любую попытку пробиться сквозь него особо извращенной формой самоубийства, с другой стороны лупили орудия амстердамских кораблей, и вскоре участок у границы пояса уже напоминал бьющийся в сети косяк рыбы. Ситуация еще более усугублялась тем, что ни один из кораблей все еще не мог дать полную мощность на двигатели, и потому, фактически лишенные хода и защиты, ограниченные в маневренности, они превратились в мишени для боевых ботов, которые были запущены с авианосцев. На боты было навешено все самое мощное, что нашлось в арсеналах авианосцев. Конечно, это несколько снижало скорость и маневренность боевых машин, но в том месиве, которое предстояло атаковать, опасаться сейчас было особенно некого. Зато ввинтить в борт крейсеру или линкору пару ракет было очень даже можно, такая вот скученная мишень была мечтой любого пилота. Сами авианосцы отошли чуть назад и присоединились к атакующим – их артиллерия не уступала крейсерской, и в этом бою, когда все было поставлено на карту, лишней не была. Да и принимать возвращающиеся боты было удобнее все же в стороне от места, где летают разнокалиберные снаряды.

Этих врагов из боя можно было вычеркивать. Мало того, что корабли ксеносов таяли под атаками человеческого флота, как снег под весенним солнцем, так большинство из них все еще не могло, похоже, решить проблем с энергообеспечением. Во всяком случае, их защитные поля если и были, то очень слабыми, а орудия вели огонь редко и неуверенно. Хотя последнее было, возможно, связано еще и с тем, что они банально опасались попасть друг в друга. Почти две сотни кораблей были нейтрализованы, и десяток линейных кораблей амстердамцев сейчас воплощали в жизнь то, для чего их когда-то строили – расположились в наиболее удобных позициях и неторопливо, как на полигоне, расстреливали двадцатикратно превосходящего их численностью врага. Корабли пришельцев рвались один за другим, и это было красиво и страшно – одни вспыхивали на миг ярким светом, в основном почему-то голубоватым или фиолетовым, другие взрывались, подобно гигантскому фейерверку. Некоторые разваливались на части, другие разлетались раскаленными где докрасна, а где и добела обломками. Многие горели – пока был в отсеках кислород, разумеется, и из пробоин вырывались яркие многометровые факелы. Впрочем, температуры там стояли такие, что непонятно, что и как горело. Хотя некоторые корабли гибли и спокойно, просто продолжая свой путь в качестве глыбы оплавленного металла или груды космического мусора. И все же таких было немного – большинство все-таки уходило красиво, хотя тем, кто погибал вместе с ними, уже не было от этого ни тепло ни холодно.

Красивее всех гибли корабли Пузырей. Получая попадание за попаданием, их силовые поля постепенно меняли свечение с почти прозрачного белого на голубой, потом фиолетовый, зеленый, желтый и, наконец, красный. Затем следовала яркая вспышка, и на мгновение в космосе возникала радуга. Только не дугой, как после дождя, а кругом, в центре которого был распадающийся на атомы корабль. Кораблей у Пузырей хватало, правда, они были, в основном, легкими, и потому радуг на границе пояса астероидов было сегодня в избытке.