Путь Короля. Том 2 - Гарри Гаррисон

– Они стреляют в нас нашими же мертвецами, – объяснил Бранд. – Должно быть, они знали, куда мы направляемся, и притащили большую катапульту, чтобы встретить нас. Это люди, убитые ночью.

«Снова нас опередили, – подумал Шеф. – Снова нас опередили. Я не знаю, что теперь делать».

– Мы окружены со всех сторон, – добавил Бранд. – И я не уверен, что от наших осталась хоть половина.

* * *

– Итак, поклоняясь Локи, мы ничего хорошего не добились, – с горечью сказал Торвин. Его белые одежды были разорваны и измазаны кровью. Ночью он крушил врагов своим молотом. Он не сумел спасти Скальдфинна, павшего у акведука. Еврей Соломон исчез, и никто не знал куда. От военной коллегии Шефа осталось шесть человек: он сам, Торвин, Бранд, Хагбард. Еще были Ханд, угрюмо глядящий в землю, и Свандис. «Следовало хотя бы раз за эту ночь вспомнить о ней, – подумал Шеф, – но я и этого не сделал». Та, в чьих жилах текла кровь Рагнара, обычно сама могла позаботиться о себе. Но теперь внутри ее текла и его собственная кровь, и кровь Рига. Почему он не был рядом с нею? У него были другие заботы.

И остались до сих пор. Крепостную стену то и дело сотрясали удары огромных камней, выпущенных из метательных машин Эркенберта – дьякон усовершенствовал их конструкцию, Шеф разглядел это через чудом уцелевшую подзорную трубу. Мог бы и не стараться, все равно северянам сейчас нечего противопоставить его требукетам. Казалось, военный совет Шефа погрузился в апатию и отчаяние. Даже Бранд, по-видимому, помышлял лишь о том, как достойно встретить свою смерть.

«Но это неправильно, – возразил Шефу внутренний голос. – Мы знаем, как плохи наши дела. Но мы не знаем, насколько плохи дела у противника». Врагам тоже был нанесен немалый урон, во время пожара и обстрела из дротикометов, в бесчисленных ночных стычках. Считалось аксиомой тактики, что тяжеловооруженных всадников нельзя использовать в ближнем бою ночью, когда слишком велики напрасные потери среди этих умелых и ценных воинов. Однако именно так и поступил император. Армия Пути теперь лишилась своих боевых машин, вот и все. Но когда-то они умели сражаться и без машин. Еще не все потеряно.

Взгляд Шефа упал на длинные жерди, которые кто-то сложил у парапета. А он и не знал, что их несут с собой, если бы увидел – запретил бы. Но раз уж они здесь… Да, вот и Толман, прячется за зубцом, невольно втягивая голову в плечи каждый раз, когда каменная кладка сотрясается от нового удара.

Шеф поднялся, постарался придать лицу бодрое и веселое выражение. Подошел к испуганному ребенку.

– Подумываешь о полете? – начал он. – Наверху будет безопасней, чем здесь. Поднимись-ка в воздух и разведай, что задумал неприятель. Квикка! Распакуй тюки и собери змея. А где твой зуб, укусил что-то твердое?

Бывшие рабы переглянулись и принялись натягивать холсты на жерди. Рабами они пробыли дольше, чем свободными, и рабские привычки вернулись к ним без промедления.

– Он уже забыл, что ударил тебя, – уголком рта прошептал один из них Квикке. – А пацан совсем напуган.

– Помолчи и привяжи этот трош, – ответил Квикка. Он сомневался, что все хозяева рано или поздно оказываются одинаковыми. Квикка устремил взгляд на свой амулет, знак принадлежности к касте летающих людей. Хозяин или нет, но король делал то, что до него не делал никто.

Через несколько минут Толман забрался внутрь конструкции, которую шесть человек держали у края стены. Ветер усиливался, и змей возвышался над прилегающим валом на добрых сорок футов. Отсюда был прекрасно виден полукруг машин и людей, осаждающих северян снаружи, но Шеф хотел, чтобы Толман заглянул в невидимую зону, ведь атака наверняка начнется с внутренней стороны стены, из города.

– Мы быстренько тебя поднимем и спустим, как только ты махнешь рукой, – повторил король. – Постарайся не задерживаться.

Испуганное личико кивнуло, стартовики подняли змея на вытянутых руках, чтобы поймать ветер, мгновенье подождали и разом выбросили его вверх с края стены. Змей стал падать, и Шеф заметил, что ветер у стены завихряется. Затем начался подъем, моряки вытравливали толстый основной трос и тонкие тросы управления, едва ли нужные теперь, когда Толман уже так ловко научился работать боковыми крылышками. Шеф восхищался искусностью мальчика, ровно ведущего змея вверх и в подветренную сторону. У самого короля лучший полет длился считаные минуты. Однажды, когда наступит мир, он научится летать лучше.

* * *

– Они по-прежнему показывают свои фокусы, – сказал император своему новому папе, Петру II, который в миру звался Эркенбертом. Они стояли среди развалин ризницы, много лет назад разрушенной маврами. Святое Копье, как всегда, покоилось на левой руке императора, в зажиме рядом с лямкой щита. Позади четыре рыцаря Грааля охраняли реликвию и реющее над ней знамя. Все это находилось далеко в тылу, но не из-за страха смерти, а из опасения, что святыни могут попасть в руки язычников. «Я больше не буду оставаться в тылу», – подумал Бруно. Ярость начинала переполнять его. Враги бросают вызов не только императору, но и самому Спасителю, Его Церкви и Его земным святыням. Язычники добрались уже до Священного города, находились почти на расстоянии выстрела от стены Леонины и Базилики святого Петра, самого сердца христианской веры. Сегодня с этим должно быть покончено.

– Если они попробуют еще раз, у меня тоже есть в запасе фокус, – отозвался Эркенберт. – Но они уже опускают змея. К счастью для себя.

– Что ты разглядел? – спросил Шеф.

Мальчик отвечал прямо из седла, не стараясь выбраться.

– Внутрь от стены стоят пехотинцы в доспехах, вон там, – он показал рукой. – Примерно две или три сотни. В другой стороне никого не видать.

«И всего-то», – подумал Шеф. Конечно, многих просто не видно. Но враг понес огромные потери.

– Всадников нигде нет?

– Нигде. Я видел императора. Он был позади меня, в разрушенном здании с остатками белого купола. Думаю, что это был он. Рядом с ним стоял человек в черном, а позади – знамя.

– Какой рисунок был на знамени?

– Похож на твой амулет, государь. – Толман кивком показал на серебряную лесенку, видневшуюся под разорванной рубахой Шефа.

«Если бы мы только могли стрелять с небес, – сказал себе Шеф. – Или сбрасывать зажигательную смесь Стеффи. Тогда император был бы убит и война бы кончилась. Все войны бы кончились».

«Проблема войны машин в том, – отозвался ему внутренний голос, – что машины рано или поздно появляются у обеих сторон. Одни и те же машины. В этом и заключается истинный смысл „Песни гигантских женщин“, с которой однажды познакомил тебя Фарман».

– Поднимись еще раз, – сказал Шеф. – Посмотри, нет ли в этих стенах проходов где-нибудь рядом с императором. Проходов, до которых мы могли бы добраться. Мы могли бы попытаться сделать вылазку.

Испуганное личико кивнуло, стартовики разошлись по своим местам. В двухстах ярдах от них Эркенберт удовлетворенно вскрикнул, увидев, что змей снова поднялся над стеной. Из-за развалин ризницы вышли рабочие, вбили в землю прочный пятифутовый столб, прикрепили на него конструкцию, напоминающую перевернутое железное стремя, а поверх нее установили самострел. Огромный самострел, шести футов в размахе.