История Османской империи. Видение Османа - Кэролайн Финкель

Теперь почти все мусульманское население Африки оказалось за пределами Османской империи: вслед за учреждением французских протекторатов в провинциях Алжир (в 1830 году) и Тунис (в 1881 году), а также британской оккупацией Египта в 1882 году, провинция Триполи[58] осталась единственной североафриканской территорией, которая формально все еще находилась под управлением Османской империи. Отношения с мусульманскими лидерами Центральной и Восточной Африки считались особенно важными и прежде всего потому, что этот регион недавно стал интересовать европейские державы, которые уже утвердили свое присутствие в Северной Африке. Вследствие этого расширилось использование ислама, как инструмента, позволявшего добиться верности султану-халифу, и был выработан новый внешнеполитический курс, направленный на укрепление того, что еще осталось от прежнего османского влияния на этом континенте. Сразу же нашлось оправдание: автор одной книги, написанной по наущению султана, отмечал, что Африка является «темным континентом», куда «цивилизованные» державы направляют своих колонистов, и далее он указывал на то, как полезно распространять «свет ислама» на эти «дикие» области. Первоначально турок не пригласили на Берлинскую конференцию 1884–1885 годов по вопросам будущего Африки, но они отстояли свое право присутствовать на этом форуме, а их делегат получил указание защищать исторические права Османской империи, ее моральные и материальные интересы, а также «священные права великого халифата». Однако турки не стремились устанавливать прямой контроль над своими собратьями-мусульманами, которые ценили такую сдержанность. Награды и почести раздавались иностранным мусульманским лидерам, начиная с султана Занзибара, который в 1880 году получил от султана Абдул-Меджида орден Месиди, и заканчивая вождями малочисленных африканских племен, которым в 1894 году вручил османские флаги специальный агент, направленный Стамбулом в Африку для выполнения задания по сбору сведений. Этот агент рекомендовал наградить вождей халатами, вручить им имперский указ и экземпляр Корана, а взамен надеяться на то, что они включат имя султана в свои пятничные молитвы. Российские и китайские мусульмане также были объектами внимания Османской империи: когда Россия продвигалась в глубь Средней Азии, турки пытались остановить это продвижение с помощью более настойчивых обращений к мусульманам Средней Азии. А в 1901 году один молодой офицер, в будущем печально знаменитый Энвер-паша, посетил Шанхай, где оставил двух сопровождавших его священнослужителей. После визита еще одной делегации, направленной султаном в Китай в 1907 году, в Пекине было открыто мусульманское высшее учебное заведение.

В 1903 году в османское правительство поступило предложение должным образом отпраздновать четырехсотую годовщину передачи османским султанам титула халифа, который до этого был прерогативой династии Аббасидов: «Похоже, мы почему-то уже пропустили три годовщины этого важного события, и если мы снова о нем забудем, то нам придется ждать еще сто лет, прежде чем у нас появится очередная возможность его отпраздновать». Предполагалось, что участниками празднования будут мусульманские лидеры из всех стран мира, в том числе даже «исламские лидеры Австралии». Впрочем, планируемая конференция так и не стала реальностью, потому что в 1917 году Европа находилась в состоянии хаоса, а Османская империя стремительно распадалась. Прежде годовщины передачи титула халифа не праздновались просто потому, что это событие не считалось слишком важным.

Разработанный султаном Абдул-Хамидом план сохранения того, что еще осталось от Османской империи, был консервативным как по своему подходу к проблеме государственного управления, так и по выработке соответствующих идеологических основ. И хотя Абдул-Хамид воздерживался от характерных для предыдущих лет новшеств в сфере организации бюрократического аппарата, он, несмотря на весь свой консерватизм, принял меры, которые, по его мнению, должны были сделать его государство процветающим. Он понимал, что для достижения поставленных им целей необходима сильная экономика, так как без модернизации инфраструктуры и коммуникаций потенциал османских сельскохозяйственных и промышленных ресурсов останется неиспользованным. Хотя в годы его правления расходы на военные и административные нужды резко возросли (и в среднем составили около 60 % государственных расходов), общая сумма, потраченная государством на общественные работы, образование, здравоохранение, сельское хозяйство и торговлю в среднем составляла всего лишь 5 % ежегодного бюджета. Препятствием, которое мешало осуществлению мечтаний Абдул-Хамида, стало то, что на обслуживание государственного долга уходило почти 30 % ежегодных доходов.

После того, как в 1871 году умер Али-паша, пришел конец и стабильности курса, проводимого великими визирями в годы осуществления реформ танзимат, когда этот пост попеременно занимали Фуад-паша и Али-паша. За те почти пять лет, которые прошли между кончиной Али и смещением султана Абдул-Азиза, должность великого визиря девять раз переходила из рук в руки, что было следствием фракционной борьбы и прихотей султана, снова препятствовавших нормальной работе правительства. Абдул-Хамид тоже часто менял своего великого визиря: из шестнадцати человек, занимавших этот пост в первые шесть лет его султанства, только один продержался на нем больше года. Период между 1882 годом и низложением Абдул-Хамида в 1909 году отличался гораздо большей стабильностью, и Мехмед Саид-паша, Мехмед Камиль-паша, Ахмед Кевад-паша, Халиль Рифат-паша и Мехмед Фарид-паша оставались в этой должности дольше, чем их предшественники. В отличие от Абдул-Азиза, который на протяжении большей части своего царствования перекладывал решение всех государственных вопросов на плечи двух своих визирей, Абдул-Хамид сам интересовался проблемами управления империей и вступал со своими визирями в обстоятельные и зачастую горячие дебаты относительно выработки политического курса. Даже если он предъявлял более убедительные аргументы, его самые заметные визири имели возможность открыто выразить свое мнение. Впрочем, ценой сомнений в правильности его окончательного решения была отставка. По словам одного историка, он мог подчинять ближайших советников своей воле по причине

.. неспособности [правительства] достичь согласия в отношении «структуры власти», то есть организационной структуры, в рамках которой следует поддерживать баланс между противоречивыми интересами в новых обстоятельствах, созданных западной угрозой, и при постепенном размывании существующих принципов законности.

То, что султан требовал от государственных служащих беспрекословной личной преданности, полностью соответствовало одной из особенностей османского национального характера, и при Абдул-Хамиде эта особенность проявлялась в самой полной мере. В прошлом тех, кто не соответствовал этому идеалу, наказывали и либо казнили, либо отправляли в изгнание, а тех, кто раскаивался, возвращали на прежние места. Так в XVII веке, несмотря на яростное противодействие правящему режиму, тем из мятежных анатолийских губернаторов, которые раскаялись в содеянном, были предложены новые должности, причем зачастую вдали от империи. Что касается нераскаявшихся, то их подвергали преследованиям. В XIX веке стали предоставлять государственные должности лицам, находившимся в политической оппозиции. Так, выдающийся младотурок Намык Кемаль, который, как и Мидхат-паша, принимал участие в работе над конституцией, в 1877 году был заключей в тюрьму, а потом выслан из Стамбула на острова Эгейского моря, где занимал государственные должности, сначала на Лесбосе, потом на Родосе и наконец на Хиосе, где он и скончался.