Жизнь и судьба инженера-строителя - Анатолий Модылевский

трудимся и живём – такие вещи не забываются. Я был для Василия другом и помощником, а иной роли для себя и не мыслил; правда, иногда молодой Вася не выдерживал и часов в семь, говорил мне, что в гробу видал эту работу, и я отпускал его, оставался с монтажниками; возвращался домой усталый и голодный и был доволен, что Вася приготовил хороший ужин. Обычно мне нравилось оставаться за мастера, работая с монтажниками, домой не тянуло, отвлекало от тяжёлых мыслей; и вот однажды, работая во вторую смену, я спросил Васю, какое сегодня число: «30 сентября» – ответил он; я вдруг вспомнил: «Ёлки-палки, ведь это же мой день рождения!». Мы быстро приехали домой, взяли деньги и на такси рванули в город; был уже десятый час, все заведения закрыты и только на Красной площади работало захудалое кафе, но выбора не было; купили в гастрономе вина, и при минимальном выборе блюд перед закрытием кафе, отметили именно тот день, когда мне исполнилось 29 лет; после чего долго на перекладных под дождём добирались домой в Рощу; вот она, жизнь строителя – можно смеяться над нами, но иногда можно и пожалеть. Конечно, это была не жизнь, или вернее, жизнью назвать её можно с большой натяжкой; вторая моя жизнь началась через два года, когда мы втроём, я, Галя и Кирюша, приехали снова в Красноярск.

XIV

В первых числах октября в СУ-49 был объявлен конкурс между участками и службами на лучшую рационализаторскую работу; помимо положенного вознаграждения за рацпредложения, были предусмотрены призы победителям: премии за внедрение и поездка в Москву на ВДНХ и на всесоюзную строительную выставку; возможность такой поездки была весомым толчком моего активного участия в конкурсе. На участке я собрал рабочих, бригадиров и ИТР и предложил включиться в соревнование, поскольку и ранее нами было внедрено много хороших придумок, без оформления рацпредложений; теперь почти ежедневно посыпались рацпредложения, вплоть до фантастических; ИТР помогали рабочим в расчётах и описании, а я в ПТО с помощью Гали Хорошиловой оформлял поступившие рацпредложения, которых к декабрю скопилось более тридцати. Конечно, большинство было без экономического эффекта, т.к. не было методики расчёта эффективности предложений, улучшающих качество, облегчающих труд рабочих, экономящих время и т. п.; но, главное, все наши предложения внедрялись в производство и, оглядываясь на прошлое, понимаю, что в этом был большой смысл в том плане, что ИТР и рабочие приняли участие в конкурсе, создали полезные новинки. Особенно гордились мы внедрением конструкции «самолёта», позволившей без нарушения техники безопасности монтировать сотни стеновых панелей не демонтируя уже уложенных карнизных плит, что могло задержать устройство кровли; «Самолёт» представлял собой специальную крестообразную траверсу с длинным «хвостом»; за крючья передних «крыльев» цепляли стеновую панель, а к «хвосту» крепилась длинная верёвка, с помощью которой монтажник, стоящий на земле, мог легко регулировать и точно подводить панель к нужному месту, не задевая тросами крана уже установленную карнизную плиту.

Для успешной расшивки швов между стеновыми панелями мы самостоятельно изготовили мобильные леса в виде металлической башни 4-х метровой ширины, которая передвигалась по тем же рельсам, что и башенный кран. В итоге наш участок занял первое место в конкурсе по всем показателям; рационализаторы получили вознаграждения и премии, а меня премировали недельной поездкой в Москву; я прилетел в Иркутск, записал со слов тёщи, что надо купить для Кирюши в «Детском мире». В Москве жил у родственников и за три дня успел побывать на ВДНХ, строительной выставке, расположенной на Фрунзенской набережной, и всё купить в Детском мире. Слетал в Ростов повидаться с родителями и сестрой Ольгой; но повидаться с семьёй брата Виктора в Краматорске времени уже не было.

XV

Приближался новый 1966 год, я и Василий снова решили не оставаться в городе и не участвовать в праздничных вечеринках, а поехать на Север в село Казачинское, расположенное чуть южнее Стрелки (место впадения Ангары в Енисей); заранее подготовили лыжи, я попросил у Климко ружьё и патроны, поохотиться на зайца. На рейсовом кукукузнике (ПО-2) мы 30 декабря вылетели; погода была морозная, но ясная; наш самолёт не столько летел вперёд, сколько падал в воздушные ямы и затем снова взбирался ввысь; это происходило благодаря солнцу, прогревающему восходящие потоки воздуха; хотя лететь было всего несколько часов, но я зарёкся больше на таком самолёте летать. Из пассажиров запомнился дед с двумя козами, купленных в Красноярске. Через окно самолёта было интересно наблюдать: пролетели Большую Мурту, и далее внизу стоял сплошной лес; по времени уже должна быть посадка, но аэродрома нигде не было видно; вдруг самолёт пошёл наснижение и мы увидели среди леса белое пятно, поляну; самолёт немного проехал на лыжах и остановился; дверь открыли, нацепили, сваренный из железных прутьев, трап, все вышли и увидели маленький автобус ПАЗик, высокую мачту с «колбасой», никакого аэровокзала не было. Мы были в лыжных ботинках и поднабрали в них снега, который доходил до колен; цепочка пассажиров потянулась к автобусу; я оглянулся; увидел в проёме самолёта стоявших двух лётчиков, на ногах которых были лёгкие туфли-корочки и подумал, как же они пойдут по глубокому снегу? Но это не потребовалось – взяв пару пассажиров, самолёт развернулся и взлетел над лесом.

Устроились мы за символическую плату в комнате на шесть человек, расположенной в большом бараке; выяснилось, что это жильё предназначено для сосланных из столичных городов тунеядцев (таксисты, свободные художники, безработные, калеки и пр.); чем люди занимались мы так и не поняли, но в эти праздничные дни они отдыхали: играли в карты, домино, читали книги: недалеко была столовая и маленький ДК, где крутили кино; мы осмотрели село, на окраине которого проходила лесовозная дорога, а за ней – сплошная тайга.

Утром решили пойти на лыжах поохотиться в лес; снег был рыхлый и глубокий, наши узкие лыжи проваливались, идти было тяжело; прошли с километр, заячьих следов не было и, побродив немного, вернулись обратно. Когда мы у дороги снимали и чистили лыжи, к нам подошёл мужчина из местных, шофёр лесовоза; он сказал, что за зайцем надо идти в лес километров двадцать, т.к. работающая на лесных делянках техника зверей отпугивает; также сообщил, что в этом году из-за лесного неурожая, изрядное количество медведей стали шатунами, чтобы прокормиться; они многому научились у людей, в лесу надо быть осторожными; услышав это, мы побоялись и отменили все свои планы. Рассказал нам о том, что совсем недавно сам сильно перепугался: «Обычно каждый шофёр в кабине возит ружьё, закреплённое на