Ирландия - Эдвард Резерфорд

– Испанцы могут пообещать армию, но она никогда здесь не появится. Император рад возможности напугать Генриха Тюдора, но открытая война с Англией обошлась бы ему слишком дорого. Лорду Томасу придется справляться в одиночку. И его положение ослабляется также тем, что Батлеры уже воспользовались случаем и стараются добиться расположения Генриха. Возможно, Фицджеральд и сильнее Батлеров, но они вполне могут подкопаться под него.

– Но у короля Генриха и своих трудностей достаточно, – напомнил Макгоуэн. – Похоже, он не может себе позволить сейчас разбираться с лордом Томасом. Во всяком случае, до сих пор он ничего не предпринял.

– На это нужно время, – ответил Дойл. – Но в конце концов Генрих его раздавит. В этом я не сомневаюсь. Он будет сражаться, и он никогда не отступит. И тому есть две причины. Первая – лорд Томас выставил его дураком в глазах всего мира. А Генрих более чем тщеславен. И не успокоится до тех пор, пока не уничтожит лорда Томаса. Вторая причина лежит глубже. Генрих Тюдор сейчас столкнулся с такими же трудностями, с какими столкнулся Генрих Плантагенет почти четыре века назад, когда Стронгбоу пришел в Ирландию. Один из вассалов короля угрожает создать собственное королевство совсем рядом, через пролив. Хуже того, это могло бы стать поддержкой для тех, кто желает противостоять Генриху, вроде Франции или Испании. Нет, он не может этого допустить.

Ева понимала, что Шелковый Томас дал ее мужу новый интерес к жизни. В последние год-два Шон О’Бирн слегка сдал. Но как только начался бунт, он словно помолодел на десять лет. Стал почти мальчишкой. Возможность действовать, сражаться, волнение и даже опасность – все это было частью его натуры, как полагала Ева, точно так же, как частью ее натуры была потребность иметь детей. Это было волнение охотника, преследующего добычу. Большинство мужчин были такими, думала она. Ну, по крайней мере, лучшие из них.

Шон О’Бирн был не одинок. События взбудоражили все общины, живущие в горах Уиклоу, и с каждым днем все больше крепла уверенность, что вот-вот произойдут какие-то очень важные перемены. Конечно, какие именно, никто сказать не мог. Правление Фицджеральдов не было таким уж легким. О’Бирны и другие подобные им кланы не надеялись, что им удастся ворваться в Пейл и вышибить Уолшей и прочих сквайров со своих древних земель. Но если английского короля устранят с ирландской сцены, неизбежно родится некая новая свобода. И если Фицджеральды и Уолши до сих пор были английскими ирландцами, то теперь им придется стать просто ирландцами.

Шон с наслаждением принялся за дело. А дел хватало. Он участвовал в нескольких патрулях, которые отправлялись в Южный Пейл, чтобы удостовериться, что там все поддерживают Фицджеральда. Что до самого О’Бирна, то Шон, имея в доме приемного сына из рода Фицджеральдов, стал весьма доверенным лицом, и это доставляло ему огромное удовольствие. Он брал с собой и сыновей, и юного Мориса. Когда они уезжали, Ева слегка нервничала, но, похоже, беды ничто не предвещало. Шон верил, что вскоре они совершат большой налет на земли Батлеров.

– Просто для того, чтобы заставить их помалкивать, – бодро объяснял он.

Ева не знала, что и думать. Неужели Шон возьмет с собой ее мальчиков?

Ее мальчиков… Нет, Шеймуса она мальчиком уже не считала. Шеймус был женатым человеком, имел собственных детей. Он расширил дом, в котором жили Бреннаны, обзавелся стадом в половину отцовского. А вот Финтан и Морис все еще были ее мальчиками.

Бывает иногда, что ребенок в первые годы жизни похож на одного из родителей, а потом становится похож на другого. Но только не Финтан. Он по-прежнему так походил на Еву, что это было даже странно.

– Ты не могла хотя бы из уважения позволить ему в чем-нибудь походить на меня? – как-то раз пошутил Шон. – А то он уж очень твой.

– Он похож на тебя. Он прекрасно управляется с животными, – ответила Ева. – Точно, как ты.

– Но и ты это умеешь, – со смехом напомнил ей муж.

Волосы Финтана были все такими же светлыми, как в детстве, его широкое лицо все с такой же легкостью расплывалось в невинной улыбке. Он был таким же милым. И Морис был таким же, красивым и задумчивым, и его прекрасные глаза иногда казались отстраненными и печальными.

– Поэтический дух, – сказал бы отец Донал.

Иногда Ева чувствовала себя почти виноватой и даже пугалась того, что любила Мориса так же сильно, как собственного сына, но стоило ей заглянуть в голубые глаза Финтана, как ее сердце сразу же охватывала теплая волна нежности, и она вспоминала, что, как бы ни был ей дорог Морис, все равно Финтан – ее собственная кровь и плоть, это ему она подарила жизнь и именно он ее настоящее дитя.

Когда она наблюдала за обоими мальчиками, то невольно улыбалась. Они уже становились мужчинами: были переполнены энергией, очень гордились собой, хотя и оставались еще по-юношески застенчивыми. Ева смотрела, как они гуляют вместе, о чем-то оживленно разговаривая и смеясь: худощавый и темноволосый Морис и белокурый Финтан, чуть пониже его ростом, плотный, похожий на молодого бычка. Вечерами Морис иногда играл на арфе, муж Евы присоединялся к нему со своей скрипкой, а Финтан, обладавший приятным голосом, начинал петь. Это были прекрасные мгновения.

Патрулирование в начале августа было обычной формальностью. Предыдущие патрули объезжали земли в тех местах, где могли начаться какие-то неприятности, а теперь было решено направиться только туда, где жили сторонники Фицджеральда. Лорд Томас захотел услышать новые клятвы верности, и Шону О’Бирну достались довольно большие территории для дозора. Ева восприняла эту новость спокойно. Никаких поводов для беспокойства не было. В патруль отправлялись все мужчины: Шеймус пришел из своего дома, Шон, Морис и Финтан уже ждали его. И когда они собрались выезжать, Ева вдруг окликнула мужа:

– Ты что, забираешь у меня всех мужчин? – И кокетливо посмотрела на него. – Мне придется остаться в доме совсем одной?

Взглянув на нее, Шон, видимо, понял, что она чувствовала. И решил проявить доброту:

– Кого ты хочешь оставить?

– Финтана, – ответила Ева после мгновенного колебания, и тут же пожалела об этом, увидев, как вытянулось лицо сына.

– Но, отец… – начал было он.

– Не спорь! – перебил его Шон. – Останешься с матерью.

Наверное, меня следует порицать, подумала Ева, но она не могла передумать, хотя ее сердце и ныло за сына, подошедшего к ней с вымученной улыбкой. Когда остальные уехали, Ева обняла Финтана:

– Спасибо, что остался со мной.

Маргарет Уолш уже стояла на пороге дома вместе с мужем, когда подъехал патруль. В нем была дюжина всадников. Поместье Уолша было третьим, которое навестили О’Бирн и его люди.

Так, значит, это и есть тот самый Шон О’Бирн, перед которым не могла устоять ни одна женщина, подумала Маргарет. Она присмотрелась к нему. Он был смугл и определенно красив. Это Маргарет заметила сразу. В его темных волосах уже проблескивала седина, но тело было по-юношески подтянутым и стройным. Маргарет сразу отметила его самовлюбленность, но это не оттолкнуло ее, хотя она и не собиралась поддаваться его чарам. Шон с холодной учтивостью поздоровался с Уолшем.