1917. Российская империя. Падение - Эдвард Радзинский

Фрейлина Настенька Гендрикова преданно любила императрицу. Настенька была глубоко религиозна. И когда императрица дулась на Аню, она брала с собой в церковь Настеньку Гендрикову. Но чаще Настенька была с великими княжнами. Она была молода, и им было интересно вместе… Всего через несколько месяцев, когда будет решаться, кто поедет в ссылку с Семьей, – Настенька вызовется среди первых…

Он: «9 сентября 1916 г. Ставка. Мне тоже кажется, что этот Протопопов – хороший человек… Родзянко уже давно предлагал его на должность министра торговли. Я должен обдумать этот вопрос, так как он застигает меня совершенно врасплох… Мнения нашего Друга о людях бывают иногда очень странными, как ты сама это знаешь, поэтому нужно быть осторожным, – особенно при назначении на высокие должности… Это нужно все тщательно обдумать… От всех этих перемен голова идет кругом. Помоему, они происходят слишком часто. Во всяком случае, это не очень хорошо для внутреннего состояния страны, потому что каждый новый человек вносит также перемены в администрацию. Мне очень жаль, что мое письмо вышло таким скучным».

Весь 1916 год – до гибели империи – идет министерская чехарда. Горемыкин, Штюрмер, Трепов, Голицын сменяют друг друга во главе правительства.

Так он пытался найти фигуру, которая примирила бы его с Думой. Он не хотел признать, что эту фигуру найти невозможно. Нужна была не новая фигура – нужен был новый принцип: министерство, ответственное перед Думой. Этого требовала Дума, но ему это казалось возвращением страшного 1905 года. Против яростно выступали Аликс и «наш Друг» (как всегда, умело повторявший мнения своей повелительницы).

Фигура Протопопова показалась Николаю удачной. Он пользовался авторитетом в Думе. Совсем недавно Протопопов был в Англии во главе думской делегации и имел там большой успех, к нему благоволил думский председатель Родзянко. Казалось, найден человек, который примирит Николая с Думой. Но как только Дума узнала, что Протопопова одобряют царица и Распутин, – его судьба была решена. Протопопов становится всем ненавистен.

Ярость Николая – беспредельна (это бывало с ним так редко!), он даже стукнул кулаком по столу: «До того как я назначил его, он был для них хорош, теперь – нехорош, потому что его назначил я».

Она: «Телеграмма. 10.09.16. Графиня скончалась сегодня ночью. Не протелеграфируешь ли ты Настеньке? Нежно целую вас обоих…»

После смерти матери Настенька продолжала с ней беседовать в своем дневнике. Она пишет строчки, которые так будут утешать их в сибирском изгнании: «По мере умножения в нас страданий Христовых умножается Христом и утешение наше».

Она: «22.09.16… Я почти всю ночь не спала– каждый час, каждые полчаса смотрела на часы (не знаю почему, т. к. провела очень приятно и спокойно вечер)… Мы проговорили (с Протопоповым) целых полтора часа… Очень умен, вкрадчив, великолепные манеры, говорит по-французски и по-английски… Я очень откровенно говорила с ним, что твои приказы систематически не выполняются, кладутся под сукно, о том, как трудно верить людям… Я больше уже ни капли не стесняюсь и не боюсь министров и говорю по-русски с быстротой водопада! И они имеют любезность не смеяться над моими ошибками. Они видят, что я полна энергии и передаю тебе все, что слышу и вижу, что я твоя твердая опора в тылу… Твои глаза и уши. Глубоко любящая тебя, твоя старая солнышко».

«26 сентября… Вот, скажешь ты, листок большого формата, значит, она будет болтать без конца! Итак, Протопопов обедал у Ани. Она знакома с ним уже около года или даже двух! Протопопов просил разрешения повидать тебя – не дашь ли ты ему приказание выпустить Сухомлинова?..

Протопопов совершенно сходится во взглядах с нашим Другом на этот вопрос. Протопопов переговорит об этом с министром юстиции (запиши это себе, чтобы не позабыть и заодно поговори с министром относительно Рубинштейна, чтобы его без шума отправили в Сибирь)… Протопопов думает, что это Гучков подстрекнул военные власти арестовать этого человека в надежде найти улики против нашего Друга. Конечно, за ним водятся грязные денежные дела – но не за ним же одним!»

В октябре 1916 года Протопопов был вызван на совещание влиятельнейших членов Государственной думы. Совещание стенографировалось.

– Мы не хотим говорить с вами, с человеком, получившим назначение через Распутина, который освободил предателя Сухомлинова.

– Я личный кандидат Государя, которого я теперь ближе узнал и полюбил, – с экзальтацией отвечал Протопопов. – У вас у всех есть титулы, хорошее состояние, связи, а я начал свою карьеру скромным студентом и давал уроки по 50 копеек, я не имею ничего, кроме личной поддержки Государя…

К тому времени уже все общество объединилось в ненависти к новому министру.

«Из края в край расползаются темные слухи о предательстве и измене. Слухи эти забираются высоко и никого не щадят… Имя императрицы все чаще повторяется вместе с именами окружавших ее авантюристов… Что это – глупость или измена?» – спрашивал с думской трибуны в своей знаменитой речи вождь кадетов Милюков.

Милюков хотел доказать, что это – глупость правительства. Но страна повторяла: «Измена!»

«Слухи об измене сыграли роковую роль в отношении армии к династии» (Деникин).

«С ужасом я не раз думал, не находится ли императрица в заговоре с Вильгельмом», – скажет после революции в своем интервью петроградской газете великий князь Кирилл Владимирович.

Она: «28.09.16. Как я рада: мы будем вместе через пять дней!!! Прямо не верится. Еда на открытом воздухе очень полезна для Бэби, и я привезу с собой два походных стула и складной стол для него. Тогда и я смогу сидеть на воздухе. Мы рассчитываем выехать в воскресенье в 3, чтобы быть в Могилеве к чаю – в пять в понедельник. Хорошо? После твоей прогулки и я смогу тогда полежать подольше».

Она: «12.10.16. С тяжелым сердцем покидаю я вновь тебя. О, как я ненавижу эти прощания… Ты так одинок среди толпы, так мало тепла кругом. Как бы я хотела, чтоб ты приехал хотя бы только на два дня, чтобы получить благословение нашего Друга. Это придало бы тебе сил… Я знаю, что ты храбр, терпелив, но все же ты человек, а Его прикосновение к твоей груди очень бы утешило твои горести и даровало бы тебе новую мудрость и энергию свыше. Это не пустые слова, но глубочайшее мое убеждение… Я знаю и верю в успокоение, которое наш Друг способен дать, а ты утомлен морально и тебе не удастся скрыть это от старой женушки!»

Она была права. Он очень устал.

Она: «01.11.16. Мой любимый, дорогой… Итак, Ольга выходит замуж в субботу, где будет венчание?»

Это был еще один скандал в Семействе: после развода с Петей Ольденбургским порфирородная сестра царя выходила замуж за ротмистра Николая Александровича Куликовского. Ротмистр служил в кирасирском полку, шефом которого была вдовствующая императрица. В Киев на свадьбу съезжалась большая Романовская Семья. В Киеве состоялось «совещание Романовых». Все сошлись в одном: ситуация катастрофическая! Практически министерство теперь ответственно перед Аликс и Распутиным. И большая Семья видела один выход: Николай должен уступить требованиям Думы и даровать ей право назначать министров. Это освобождало правительство от пагубного влияния Аликс и Распутина, а доброго Ники – от ответственности в этот критический момент страшных слухов и поражений… Ну и, конечно, немедленное удаление «Святого черта»!