«Профессор накрылся!» и прочие фантастические неприятности - Генри Каттнер

откуда бы ему знать о них? Подобные откровения являлись только таким завзятым гедонистам, как Айлин. Тем, кто посвятил их изучению всю свою жизнь. Можно сказать, на своем увлечении она сделала карьеру. Айлин обладала тайным знанием, как придать крепкому и пресному коктейлю «Лунный цветок» вполне себе благородный вкус. Секрет заключался в том, чтобы цедить напиток через кубик лаймового сахара, который держишь зубами. До этого дня Скотт уважал только янтарный вискиплас и, как любой вояка, презирал напитки, получаемые из гидропонных зерновых культур. Однако коктейли, предложенные Айлин, оказались не менее эффективными, чем жгучий и забористый вискиплас.

Этим вечером она научила капитана разным трюкам. Например, вдыхать между порциями крепкого веселящий газ, что в мгновение ока вызывало сильнейшее опьянение, будоражило ум и волновало душу. Подобные тонкости могла знать только такая искушенная девушка, как Айлин. И все же Скотт ошибся, полагая, что она олицетворяла собой ту жизнь, которой он так стремился вкусить. Айлин, как она сама утверждала, оказалась случайным побегом, бесполезным цветком на величественной, неудержимо тянущейся к небу виноградной лозе, чья сила заключалась в цепких вездесущих усиках, коими являлись ученые, техники и приверженцы социальной политики в башнях. Капитан Скотт был обречен, обречена была и Айлин – каждый по-своему. Подводные жители боготворили Минерву, капитан Скотт служил Марсу, а Айлин поклонялась Афродите – не только богине плотских утех, но и покровительнице искусства и наслаждения жизнью.

Между Скоттом и Айлин имелось столько же общего, сколько между грохочущими аккордами Вагнера и звенящими арпеджио Штрауса. Однако в обоих приглушенным контрапунктом звучала горьковато-сладкая грусть. Правда, сами Скотт и Айлин, пока не встретились, едва ли замечали ее. Лишь когда они оказались друг подле друга, чувство смутной безнадежности откликнулось в каждом из них и эта грусть стала явственно различима на слух.

На улицах башни шел карнавал, но ни Скотту, ни Айлин надевать маску не было нужды. Ведь их лица и без того скрывались под личинами, которые они приучили себя носить изо дня в день. Лицо Скотта сохраняло свою непроницаемую мрачность, даже когда капитан пытался улыбаться. Айлин же улыбалась так часто, что улыбки получались совершенно неискренние.

Благодаря Айлин за этот вечер Скотт узнал о быте подводного общества больше, чем за всю свою жизнь. Айлин стала для него своеобразным катализатором. С первой минуты между ними возникло и продолжало крепнуть молчаливое, не требующее лишних слов взаимопонимание. Оба понимали, что им нет места в мире, к которому движется прогресс. Оба сознавали, что в конце концов так или иначе исчезнут. Общество терпело Скотта и Айлин, поскольку еще нуждалось в них, но вечно это продолжаться не могло. Каждый из них был полезен по-своему. Скотт, слуга Марса, активно защищал граждан купола. Айлин же, служанка Афродиты, украшала существование подводных обитателей своим необычным подходом к жизни.

Алкоголь ударил в голову. Капитан сильно захмелел, однако виду не подал. Несмотря на опьянение, жесткий ежик русых с проседью волос стоял волосинка к волосинке, а обветренное и обгоревшее лицо оставалось, по обыкновению, бесстрастным. Когда карие глаза Скотта встретились с зелеными глазами Айлин, между ними промелькнула неведомая искра.

И цвет, и свет, и звук вдруг образовали причудливый узор, который в другое время показался бы Скотту совершенно бессмысленным. Они сидели в приватной ложе «Олимпа» далеко за полночь, и стен вокруг них как будто не существовало. Время от времени под сдавленный вой искусственного ветра мимо проплывали потерявшие строй армады серых, тускло светящихся перистых облаков. Казалось, эти двое и в самом деле боги, сидящие на вершине горы Олимп.

«Земля же была безвидна и пуста, и тьма над бездною, и Божий Дух носился над водою»[63] – именно так можно было описать происходящее в ложе. Здесь случалась мгновенная переоценка ценностей, а все запреты представлялись донельзя нелепыми. За пределами ложи ничего и никого не существовало. В этом и заключалась вся философия этого заведения.

Скотт откинулся на прозрачную подушку, напоминавшую облако, а сидящая подле Айлин поднесла к ноздрям мундштук, чтобы он вдохнул веселящего газа.

– Нет-нет, хватит…

Она отпустила трубку с мундштуком, и та автоматически свернулась в катушку.

– Ты прав, Брайан: все хорошо, что в меру. Всегда должна оставаться некая недосказанность, предвкушение чего-то большего… Мне это ощущение уже не поймать, а вот для тебя еще не все потеряно.

– Это как?..

– Удовольствия… В общем, они ограничены психологическими и физическими возможностями человека. Например, я приучила организм сопротивляться всему, чему только можно. Однако меня утешает, что изведала я еще не все. Никогда не знаешь, когда за тобой придет смерть. Ей нельзя назначить встречу, но зато всегда можно рассчитывать на еще одно приключение, когда она отправит тебя в последний путь. И это хорошо, что смерть непредсказуема, ибо неожиданность и удовольствие всегда идут рука об руку. Смерть важна…

Скотт покачал головой:

– Нет, ты переоцениваешь ее значение. Смерть – автоматическое обнуление всех ценностей. Или… – Капитан поколебался, подбирая нужные слова. – Ты можешь сколько угодно планировать свою жизнь, устанавливать и приумножать ценности, однако не стоит забывать, что все они зиждутся на определенных условиях, выдуманных цивилизацией. Смерть переводит жизнь в иную плоскость. Взять хотя бы арифметику. Ее законы как таковые к геометрии неприменимы.

– Думаешь, смерть подчиняется иным законам?

– Айлин, может статься, что к смерти вообще никакие законы неприменимы. Люди привыкли жить с мыслью, что в конечном итоге умрут. На этом основывается наша цивилизация. Именно поэтому сверхзадача цивилизации – сохранение множества, сохранение социума, а не индивидуума.

Айлин серьезно посмотрела на капитана Скотта:

– Вот уж не думала, что наемники могут теоретизировать на такие темы!

Скотт прикрыл глаза и полностью расслабился.

– Откуда жителям башни знать, о чем задумываются наемники? Ведь вы не проявляете к нам совершенно никакого интереса! Мы тоже люди, и у нас тоже есть голова на плечах. Наши техники ни в чем не уступают ученым, живущим под куполом.

– Но ваши техники делают свои открытия в угоду войне.

– Война неизбежна, – возразил Скотт. – По крайней мере, сейчас.

– Как ты стал наемником, если не секрет?

– Секрет! Темный секрет моего темного прошлого! – хохотнул капитан. – Я беглый убийца из башни Австралия! Шучу! Но есть среди нас и такие… Мой отец был техником, а дед – солдатом. Думаю, это у меня в крови. Много я перепробовал профессий, но так и не нашел для себя применения. Всегда хотел чего-то… Черт, даже и не знаю чего!.. Чего-то, чему я мог бы отдаться полностью, без остатка. Борьба! Вот чего я желал! Так некоторые