Генералы Великой войны. Западный фронт 1914-1918 - Робин Нейландс

Два фактора определяли стратегическое сознание в 1917 году. Первым был надвигающийся коллапс России, который обозначился в марте, когда группа рабочих собралась в Государственной думе — русском парламенте — в Петрограде, бывшем тогда столицей страны, и возродила революционный Совет рабочих, крестьянских и солдатских депутатов — иначе говоря, просто «совет».[64]15 марта император был вынужден отречься от престола, а 20-го он и его семья были арестованы. С этого момента решимость русских положить конец войне с Германией день ото дня только крепла. Более того, западные союзники уже никак не могли повлиять на ситуацию в России, поскольку страна неуклонно скатывалась к гражданской войне.

В мае 1917 года Александр Керенский, министр юстиции в составе Временного правительства, был назначен военным министром, но Германия, стараясь подтолкнуть Россию к выходу из войны, позволила большевистскому лидеру Владимиру Ленину, который был вынужден покинуть царскую Россию за несколько лет до этого, пересечь свою территорию и прибыть в Россию. Ленин выступал против продолжения войны, и его большевистская партия развернула пропаганду против политики Керенского. Однако до того, как большевики смогли перейти к активным действиям, Керенский приказал генералу Алексею Брусилову начать очередное наступление. Оно началось 1 июля 1917 года, но быстро выдохлось, и к концу августа русская армия уже отступала по всему фронту. Брусилов был смещен, и позиции Керенского, который 25 июля стал премьер-министром, сильно ослабли. Революция началась в октябре, и к 9 ноября 1917 года власть находилась в руках большевиков, а Керенский был вынужден покинуть страну.

Лидеры большевиков — Владимир Ленин, Лев Троцкий, Иосиф Сталин[65] — нуждались в передышке, чтобы упрочить большевистский режим в стране и преодолеть катастрофические социальные и экономические последствия войны, поэтому они быстро запросили мира у Тройственного союза. Перемирие было заключено 16 декабря 1917 года, а мирный договор, составленный на очень выгодных для Германии условиях, был подписан 29 марта 1918 года в Брест-Литовске, городке близ границы современной Польши. В перерыве между этими событиями германское командование перебросило множество дивизий и тысячи орудий на Западный фронт — к моменту подписания договора мощное наступление против 3-й и 5-й британских армий длилось уже неделю.

Вторым фактором, который уравновесил катастрофу, стало вступление в апреле 1917 года Соединенных Штатов в войну на стороне Антанты. Главнокомандующий Американскими экспедиционными силами (АЭС) генерал-майор Джон Дж. Першинг достиг берегов Франции 22 июня 1917 года, но прошло много месяцев — на самом деле почти год, — прежде чем полноценная американская армия была сформирована и подготовлена к боям на Западном фронте. Союзников ждали серьезные дискуссии о том, где и как вводить в бой эти новые американские дивизии. Першинг хотел сконцентрировать во Франции миллион солдат, но французские и британские генералы удовлетворились бы и четвертью этого, если бы свежие силы поступили в их непосредственное распоряжение.

Положение американской армии в 1917 году было намного хуже, чем положение БЭС в 1914 году, по крайней мере в отношении способности к ведению полномасштабной современной войны. Армия США была маленькой и полностью профессиональной. Ее роль практически целиком сводилась к защите мексиканской границы от бандитов и удерживанию остатков индейцев в резервациях.

У нее не было тяжелой артиллерии, почти не было авиации, не было лишней амуниции. Армия была недоукомплектована и плохо подготовлена и в общем и целом не готова в отношении личного состава или снаряжения принимать участие в европейской войне. Вся та значительная помощь, которую США предложили силам Антанты, представляла собой, по сути, неограниченный запас свежих людей, современные технологии и великий американский энтузиазм. Пример, иллюстрирующий страсть американцев к новым видам вооружений, дает история военно-воздушных сил. Соединенные Штаты вступили в войну всего с 55 самолетами, а концу войны в ВВС числилось 17 000 машин. Этот стремительный рост отразился на увеличении американской армии, которая быстро пополнялась по мере того, как лучшие представители нации записывались на службу или были призваны. В июне 1917 года около 175 000 американских солдат тренировались во Франции; к концу войны, спустя 17 месяцев, их было около 2 миллионов.

Генералы союзников, равно британцы и французы, очень озаботились тем, чтобы прибрать к рукам молодых американских солдат, и уже собирались включать их в состав собственных армий батальонами и полками, если не дивизиями. У генерала Першинга и правительства США были иные планы. В их намерения не входило позволять другим нациям использовать своих молодых солдат в качестве пушечного мяса, они намеревались сражаться во Франции как американская армия и под американским командованием — или не сражаться вообще. Со своей стороны, правительства союзников понимали, что высадка войск США может означать окончательную победу, но были озабочены тем, что пройдет как минимум год, прежде чем американская армия под командованием Першинга и правительства США сможет вступить в войну любыми силами.

Тем временем вся тяжесть войны на Западном фронте лежала на французской и британской армиях, и состояние первой из них внушало серьезные опасения. К тому моменту французская армия отчаянно сражалась уже три года и была на грани морального и физического истощения. Моральный дух безжалостных и галантных пуалю был подорван страшными потерями под Верденом и на Сомме, а также тем кавардаком, который устроил генерал Нивель во время своего наступления на перевале Шеми-де-Дам в апреле 1917 года.

Начиная с мая 1917 года во французской армии на протяжении многих месяцев полыхали мятежи. В одних случаях дивизии отказывались вернуться на фронт, в других батальоны заявляли, что выйдут на передовую, но будут только обороняться: будут драться, если на них нападут, но не пойдут в наступление. Солдаты, бывшие в отпуске, отказывались возвращаться в полки и нередко избивали военных полицейских, которых за ними посылали. К ноябрю в результате драконовских мер и одновременно разумных действий генерала Петэна французская армия по большей части оправилась от этой травмы, но ее генералы были далеки от мысли о том, чтобы послать ее в очередное наступление.

Основная идея французов, которую Дэвид Ллойд Джордж стал поддерживать после Пасшендэля и Камбре, заключалась в том, чтобы перейти к обороне и отложить наступление до того момента, когда американские войска будут полностью готовы. Это может показаться разумным, но у генерала Людендорфа не было намерения оставлять союзников в покое даже на то время, которое требовалось для вступления в борьбу американцев. Мысль Ллойд Джорджа о том, что армии союзников оставят в покое, если они перейдут к обороне, была заблуждением, и заблуждением опасным.