Куявия - Юрий Никитин

Со спины Малыша хорошо видны бесконечные обозы, все тянутсяк стану, туда же – вереницы груженых коней, повозок, телег, все загруженобитой дичью, птицей, овощами, фруктами. Мясо гонят в лагерь в виде стад коров,овец, коз, все это кричит, мычит, блеет, воздух дрожит от неумолчного гула, чтодостигает небес, Малыш в полете вздрагивает и делает огромные глаза, непонимая, что творится внизу.

– К шатру! – сказал ему с загривка всемогущий ивсезнающий папа.

Малыш с готовностью наклонил правое крыло, приподнял левое,ветер пошел обтекать по дуге. Пестрая земля начала приближаться, Малыш уцепилсявзглядом за пурпурное пятно. Когда войско разрослось, Иггельд махнул па всерукой и начал сажать дракона прямо в лагере, слишком далеко, если на окраине.Да и Антланец настоял, вождь не должен считаться с мнением всяких там пугливых,вождь, он на то и вождь, чтобы отличаться от остальных, так что пусть уостальных полководцев только кони, а у верховного – и конь, и дракон.

Народ привычно разбежался, Малыш плюхнулся прямо передвходом в шатер, огромный, роскошный, да только гребень Малыша на уровне флажкана шатре, а в длину впятеро больше. Люди закрывались от ветра, поднятогокрыльями, телохранители, тоже отбежав, создали живую цепь и не подпускалипосторонних уже и к дракону.

Иггельд поспешно соскользнул на землю, Малыш повернул к немуголову, в глазах вопрос: все ли сделал правильно, Иггельд обнял, поцеловал:

– Сейчас тебя покормят, а потом лети…

Антланец подошел, без боязни похлопал Малыша по широкомулбу.

– Ты чего ребенка гонишь?.. Пусть полежит, отдохнет.

Малыш благодарно лизнул Антланца в лицо. Тот поперхнулся,закрылся руками. Иггельд сказал язвительно:

– Видишь? Сразу сообразил, что защищаешь. А там,глядишь, выпросит, чтобы побегать по лагерю, людей попугать, какую-нибудьконячку сожрякать…

Антланец засмеялся, снова с удовольствием похлопал потолстой лобовой плите над глазами.

– Да, сообразительный… Военачальники просят собратьсовет. Пора выработать план. Куяба вот она, а еще не знаем,, как брать будем.

Иггельд обернулся: белые стены Куябы красиво и вызывающеблещут под прямыми лучами солнца. Хорошо видны фигурки на высоких башнях, настене их меньше, но не успеешь подступиться, как изнутри по широким ступенькамвзбегут сотни и тысячи артан с длинными копьями в руках. Да и не придетсяотпихивать лестницы, здесь по высоте стена такая же, как и в его Долине,лестницы сломятся под своей же тяжестью.

– Это задача, – согласился он.

– Но ты решишь?

– Решим на совете, – сказал он осторожно.

Антланец оглянулся на пурпурный шатер.

– Красивый, – сказал он, – и красный, чтозначит вождевый. Но у Мальвреда просторнее. Соберемся там?

– Да хоть где, – ответил Иггельд бездумно.

К ним подходил Ратша, Иггельд перехватил егопредостерегающий взгляд, но согласие уже вылетело, Антланец принялсяпохлопывать Малыша и показывать всем, что и он с драконом дружит, вот тожеобнимается, вместе даже охотились и чуть ли к бабам не ходили в обнимку, Ратшаже взял Иггельда под локоть, ввел в шатер и сказал негромко:

– Не забывай, ты – вождь.

– Да вроде бы помню, – буркнул Иггельд, – а что?

– Да так, – ответил Ратша. – У нас слишкомпривыкли к вольнице, из-за чего артане и бьют постоянно.

– Буду иметь в виду, – ответил Иггельд снатугой. – Ох, не люблю это…

– Ничего, – утешил Ратша бессердечно, – когдатебя злят, ты ведешь себя как вождь. В остальное время, правда, тряпка. Хотьноги вытирай.

Вечером к его шатру прибыла целая толпа знатных людей,учтиво приглашали на воинский совет, который он же, оказывается, и собрал. Вшатре князя Мальвреда, где уже собрались и почтительно ждут.

Еще издали Иггельд увидел ярко освещенное красным огнемместо, полыхает смола в бочках, освещая целую площадь с самим шатром всередине, слышны из-за шелковых стен песни, пьяные выкрики, громкие голоса.Пышно одетые слуги с низкими поклонами распахнули перед ним тонкий полог, влицо пахнуло горячим ароматом изысканных блюд, умело зажаренного мяса молодыхоленей, запахами дорогих вин.

Князь Мальвред заспешил навстречу, Иггельд стоял столбом,пока князь не взял под руку и не отвел к единственному креслу с высокой спинкой.Слуга поставил перед ним чашу дивной работы, хотел налить вина, но князьотобрал кувшин и собственноручно наполнил по самые венцы.

Иггельд увидел, что все взоры обращены на него, не сразудогадался, что от него ждут, наконец взял кубок с вином и поднялся во весьрост.

– Выпьем за здравие нашего гостеприимного хозяина!

Он не успел поднести кубок ко рту, как Мальвред крикнулмогучим голосом:

– Никто не выпьет ни капли, пока… не воздадим славунашему герою, нашему полководцу. Нашему освободителю! Первую чару – занего!

Стены задрожали от громовой здравицы. Все стояли совскинутыми над головами чашами, чарами и кубками. Иггельд с неловкостьюпоклонился, тоже поднял кубок и, стоя, поднес к губам. Все в молчании ждали,пока осушит до дна, затем, как жаждущие кони, припали к сосудам, и он поверил,что никто еще не пил, а все сидели и смотрели в полные чаши, ждали егопоявления.

Вино вносили в больших кувшинах с запечатанными горлышками,сразу на столы. Иггельд видел, как вкатили на изящной тележке толстую бочку изсверкающего серебра. Два юных виночерпия, чистеньких и румяных, ловко двигалисьвокруг столов, наполняя быстро пустеющие чаши.

Иггельд уточнил у Мальвреда негромко:

– Это… военный совет?

Князь понял, широко улыбнулся, скрывая неловкость.

– Велика наша земля и обильна, потому при каждомудобном случае садятся пить и есть, а потом снова едят и пьют. Так ужсложилось, решения рождаются на пирах тцара и его близких! А уже потом, натрезвую голову, заново продумывают, что да как сделать лучше. Дорогой Иггельд,зато всех увидите во всей их дури, спеси, невежестве, отваге, хитрости… Чтотрезвые прячут, сейчас на виду. Понаблюдайте, это же ваши люди! На нихопираться. Но лучше сразу прикинуть, на кого можно опереться, на кого толькоопустить ладонь, а кого благосклонно одарить улыбкой, но близко не подпускать…

Иггельд положил руки на стол, посматривал на лицасобравшихся, стараясь делать это не слишком явно. Столы сдвинуты плотно, всесидят тесно, касаясь спинами друг друга, воздух горячий, тяжелая смесь пахучегомасла светильников с запахами жареного мяса, дорогого вина, пота и пряностей.Все говорят, перебивая друг друга, и чем больше выпито, тем громче ибесцеремоннее речи, откровеннее жесты, заметнее щель между сказанным инедосказанным.