Благие намерения - Владислав Гончаров

«Вот мерзавец! — с некоторой даже завистью подивился про себя Колодников. — Уже и на „ты“ перешел!..»

Он перевел взгляд на Милу. Карие глаза хозяйки были задумчивы, а на чуть припухших губах плавала загадочная улыбка.

— Дай подумать, — промолвила она наконец.

В комнате приглушенно зарыдал телефон, а спустя несколько мгновений звонкий голос обезьяны Ксюшки проорал:

— Ма! Подойди!..

— Я сейчас, — сказала Мила и вышла, плотно прикрыв за собой стеклянную дверь.

— А когда ты собираешься говорить с электриком? — полюбопытствовал Алексей.

Паша отставил фужер и повернулся к другу.

— Ты что, с ума сошел?.. — спросил он с искренним удивлением. — Когда мне с ним говорить?.. Времени нет! Сегодня пишу, завтра верстаю (собственноручно, заметь!), а послезавтра номер уже должен лежать в киосках, понял?.. Того, что ты по дороге рассказал, вполне достаточно… Кстати, дашь мне потом координаты того опера, что тебя допрашивал!..

— Слушай, на вас же все газеты набросятся, — сказал Колодников. — И правые, и левые. В шарлатанстве обвинят…

— Набросятся, — с довольным видом подтвердил Паша. — И пусть только попробуют не наброситься! Это ж бесплатная косвенная реклама, старик! Тут же, будь уверен, разнесется по всему городу, что есть такая газета «Спокойной ночи»… Да просто из любопытства начнут покупать!.. Вот хуже будет, если не набросится никто…

Стеклянная рубчатая дверь открылась, задев табурет, на котором сидел Паша.

— Пардон, — молвил он, отодвигаясь. — Ну? Что решила?

Судя по тому, как быстро Мила управилась с клиентом, заказ сорвался.

— А с фотографией можно? — спросила она.

Колодников от неожиданности поперхнулся вином. Мила тем временем подсела к столу и, взяв свой фужер, выжидательно посмотрела на Пашу Глотова.

— Если есть — давай, — после краткого раздумья бросил тот. — Нет, не сейчас, потом вместе посмотрим и выберем… — Он достал пухлый, на диво истрепанный блокнот и обнажил шариковую ручку. — Мила — это Людмила, насколько я понимаю… А фамилия?..

— Тюрморезова, — ровным голосом сообщила Мила, и Алексей чуть не поперхнулся вторично.

— Людмила Тюрморезова, — с удовольствием выговорил Паша, размашисто записывая имя и фамилию. — Мягкий знак нужен?

— Нет.

Паша подчеркнул написанное и вновь уставился на хозяйку.

— Теперь! Как тебя подать? Кто ты? Экстрасенс?..

Мила поколебалась.

— Скорее медиум…

— Гадалка, предсказательница… — неуверенно добавил Алексей, вспомнив раскинутые на столе карты.

— Отлично! — Паша Глотов строчил со скоростью мента, составляющего протокол. — Ч-черт, диктофон я сегодня не прихватил… Но кто ж знал!.. Ладно… Ну так что там с этой отрицательной энергией?..

Мила повернулась к стеклянной двери.

— Ксюш! Посиди пока на телефоне!..

Потом подняла брови и принялась вещать насчет выступающих углов и пересекающихся потоков. Тупенький розовый ноготок вновь загулял по скатерти. Бутылка «Ркацители» вскоре иссякла, и Колодникова, как единственного здесь бездельника, послали за добавкой.

Когда вернулся, на кухонном столе уже была развернута ветхая подробная карта города, а Паша, сверяясь с купленной Колодниковым газетой, пятнал фломастером Центральный район.

— Слушай, старик… — дрогнувшим голосом молвил он, подняв от карты очумелые глаза. — Мне как-то уже и самому не по себе… Ты посмотри, что творится-то!..

Колодников взглянул. Точки на карте располагались корявым вывихнутым крестом. В середине его, надо понимать, находился дом номер двадцать один по проспекту Н. К. Крупской.

— Что это? — спросил Алексей, ставя бутылку на угол стола, поскольку остальное пространство было занято картой.

— А это я всего-навсего обозначил места происшествий, — ликующе объявил Паша. — Нет, но ты видишь, что получается? Четырьмя лучами из каждой арки…

— Еще немного — и свастика, — задумчиво добавила Мила.

— «Начертана первая буква Имени…» — пробормотал Колодников.

— А? — повернулся к нему Паша.

— Так — крест… — пояснил тот, зачарованно глядя на получившуюся фигуру. — А так — буква «х»…

— С тобой все ясно, — с досадой бросил Паша и снова обратился к Миле. — Ну что, медиум? Хорош сачковать, давай комментируй…

— Погоди-ка… — внезапно охрипнув, прервал Алексей. — Вот я еще что забыл… Электрик этот, Борька, говорил, что не надо было ворота разваривать… Как же он выразился-то?.. А! «Двор накрест перемкнуло…»

— Отлично!.. — прорычал Паша, снова хватаясь за блокнот. — Накрест… перемкнуло… Сразу видно: электрик! Закоротило, одним словом…

— Леш… — негромко позвала Мила. — Мы-то в прошлый раз в гости к вам через переулок шли… Там, насколько я помню, ворот не было — одни петли от них… А в остальных арках — такие железные, узорчатые?..

— Д-да… А что?

Мила подняла брови, задумалась.

— Надо будет взглянуть, — изронила она наконец. — Вполне возможно, узор решетки содержит какой-нибудь знак запрета…

— Черт!.. — выдохнул Колодников. — Слушайте, у меня с вами сейчас тоже крыша поедет! Давайте выпьем!..

Мила протянула ему штопор. Паша строчил во все лопатки. Бросил ручку, принял пододвинутый фужер.

— Нет, — молвил он с сожалением между глотками. — Не успеваю я их отснять, эти ваши ворота… А жалко… Ну, ничего, в следующем номере… И тоже с комментарием…

— Да! — вспомнил вдруг Колодников, следя за движениями хрящеватого Пашиного кадыка. — Борька еще говорил, что раньше… ну, когда ворота не разварили… все это дело выходило бульками, как из бутылки…

— Какое дело?

— Понятия не имею. Я ж говорю: хитрый, стервец, клещами все из него вытягивать приходится…

— Между прочим, очень точно сказано, — заметила Мила. — Любопытная личность этот ваш господин Б.

Паша Глотов взглянул на электронные часы и присвистнул.

— Так, — сказал он, вскакивая. — Леша! Мила! Спасибо за информацию! Вы тут допивайте, а я побежал!.. Ах, да!.. Снимок давай!

Мила принесла альбом с семейными фотографиями и, отобрав пяток карточек примерно десятилетней давности, протянула их Паше.

— М-м… Вот эта! — выпалил он, выдергивая ту, где Мила хотя бы отчасти напоминала саму себя. — Ни о чем не беспокойся: как только сделаю материал — звякну и зачитаю по телефону… Лады? Снимок верну!..

Последние слова вихреобразный заместитель редактора договаривал уже из крохотной прихожей, влезая в туфли. Надо же! Столько энергии — и все одному человеку!..