Двадцать лет спустя - Александр Дюма

– Сам бог предает их в наши руки, – проговорил Грослоу.

– И на этот раз, думаю, сам дьявол не спасет их, – добавил Мордаунт.

С этими словами оба вышли.

Гримо слышал, как заскрипел замок. Затем, убедившись, что остался один, он немедленно поднялся и ощупью стал пробираться вдоль стенки.

– Ах, – мог только проговорить он, стирая рукавом выступившие у него на лбу капли пота, – какое счастье, что Мушкетону захотелось пить!

Он спешил добраться до лазейки в перегородке. Все это ему казалось сном, но порох в кувшине был настоящий и доказывал, что это была действительность, хуже всякого предсмертного бреда.

Д’Артаньян, как легко можно себе представить, выслушал все это с возрастающим интересом и, не дослушав до конца, легко вскочил и тотчас же наклонился к уху спавшего Арамиса, прижав его плечо, чтобы предупредить какое-нибудь резкое движение.

– Шевалье, – шепнул он ему, – встаньте, но постарайтесь не делать ни малейшего шума.

Арамис проснулся. Д’Артаньян повторил свое приглашение, сжав ему руку. Арамис повиновался.

– Слева от вас лежит Атос, – сказал он ему. – Предупредите его, как я предупредил вас.

Арамис без труда предупредил Атоса, который спал очень чутко, как все нервные люди; но с Портосом вышло немало возни. Он принялся было спрашивать, зачем да почему так неожиданно прервали его сон, что было ему очень неприятно; но д’Артаньян вместо всяких объяснений зажал ему рот рукой. Затем наш гасконец протянул руки, обнял своих друзей за шею, тесно прижал их к себе и зашептал:

– Друзья, нам необходимо немедленно же покинуть эту фелуку, иначе мы все погибли.

– Как? – проговорил Атос. – Опять?

– Знаете ли вы, кто у нас шкипером?

– Нет.

– Капитан Грослоу!

Д’Артаньян почувствовал, как вздрогнули его друзья, и понял, что его слова произвели надлежащее действие.

– Грослоу! – прошептал Арамис. – О, проклятие!

– Кто такой этот Грослоу? – спросил Портос. – Я не помню его.

– Это тот герой, который раскроил голову младшему Парри, а теперь готовится раскроить наши.

– Ого!

– А знаете вы, кто его помощник?

– Его помощник? – спросил Атос. – Какой такой помощник? Разве бывают помощники у шкипера на фелуке с четырьмя матросами? Что это, трехмачтовая шхуна, что ли?

– Да, но господин Грослоу не заурядный шкипер и потому имеет помощника. Помощником у него состоит Мордаунт.

При этом известии мушкетеры не только вздрогнули, но едва удержались от крика. При всей их отваге, роковое имя это оказывало на них какое-то таинственное действие: им становилось страшно, даже когда его произносили.

– Что же делать? – спросил Атос.

– Овладеть фелукой, – предложил Арамис.

– А негодяя убить, – дополнил Портос.

– Фелука минирована. Бочки, которые я считал наполненными портвейном, оказались на самом деле с порохом. Когда Мордаунт увидит, что план его раскрыт, он всех взорвет, и друзей и врагов. Но право же, этот господин такого сорта, что я не имею ни малейшего желания отправляться в его обществе ни в рай, ни в ад.

– У вас, значит, есть какой-нибудь план? – спросил Атос.

– Есть.

– В чем он заключается?

– Доверяетесь ли вы мне?

– Приказывайте! – в один голос проговорили все трое.

– Отлично; тогда идемте.

Д’Артаньян подошел к иллюминатору, размерами не больше форточки, но все же достаточно широкому, чтобы в него мог пролезть человек; он тихонько повернул на петлях ставень.

– Вот путь к спасению, – сказал он.

– Черт возьми, – заметил Арамис. – Холодно, мой друг.

– Если не хотите, оставайтесь, но предупреждаю, что сейчас здесь будет очень жарко.

– Но не можем же мы вплавь достигнуть берега!

– К фелуке привязана шлюпка. Мы сядем в нее и перережем канат, вот и все. Вперед, товарищи.

– Одну минуту, – возразил Атос. – А наши люди?

– Мы здесь, – произнесли в один голос Мушкетон и Блезуа, которых Гримо привел, чтобы собрать в каюте все силы; они незаметно проскользнули сюда через люк, находившийся у самой двери в каюту.

И все же трое друзей замерли перед жутким видом, который открылся им в узком отверстии, когда д’Артаньян поднял ставень.

Действительно, кто только видел, согласится, что нет зрелища более угнетающего, чем вид взволнованного моря, глухо катящего свои черные валы при бледном свете зимней луны.

– Великий боже! – воскликнул д’Артаньян. – Мы колеблемся, кажется? Если мы колеблемся, чего же требовать от наших людей?

– Я не колеблюсь, – заявил Гримо.

– Сударь, – пролепетал Блезуа, – я умею плавать только в реке, предупреждаю вас.

– А я совсем не умею плавать, – проговорил Мушкетон.

Тем временем д’Артаньян уже лез в иллюминатор.

– Друг мой, вы решились? – спросил Атос.

– Да, – отвечал гасконец, – следуйте и вы за мной. Вы человек совершенный, пусть ваш дух восторжествует над плотью. Вы, Арамис, скомандуйте людям, а вы, Портос, сокрушайте всех и все, что станет нам на пути.

Д’Артаньян пожал руку Атосу, улучил момент, когда фелука накренилась и вода залила его до пояса, отпустил руку, которою он держался за иллюминатор, и прыгнул наружу. Не успела фелука накрениться на другую сторону, за ним последовал Атос. Затем корма стала подниматься, и они увидели, как из воды показался натянувшийся канат, которым была привязана шлюпка.

Д’Артаньян поплыл к канату и скоро достиг его.

Он ухватил рукой канат и держался за него, едва высунув из воды голову. Минуту спустя к нему подплыл Атос.

Затем за кормой показались еще две головы: то были Арамис и Гримо.

– Меня беспокоит Блезуа, – заметил Атос. – Вы слышали, д’Артаньян, он сказал, что умеет плавать только в реке.

– Если умеешь плавать, то можешь плавать везде, – отвечал д’Артаньян. – К лодке, к лодке!

– Но Портос? Я не вижу Портоса!

– Успокойтесь. Портос сейчас явится. Он плавает, как левиафан.

Тем не менее Портос все не появлялся. На фелуке в это время разыгрывалась трагикомическая сцена.

Мушкетон и Блезуа, напуганные шумом волн, свистом ветра, ошеломленные при виде кипящей черной пучины, не только не устремлялись вперед, но даже отступали.

– Ну же, вперед, смелей, в воду! – понукал Портос.