История Средневекового мира. От Константина до первых Крестовых походов - Сьюзен Уайс Бауэр

Второе письмо было длиннее и в отношении подробностей еще более напоминало фельетон из бульварной прессы; его распространили по Германии в качестве королевской пропаганды для оправдания вызова, брошенного Генрихом папе. «Генрих, король милостью Божьей – Гильдебранду», – так начиналось письмо: автор обращался к Григорию VII, используя его светское имя и отказываясь обращаться, как полагается к папе. Далее шло:

Григорий получил то письмо, которое предназначалось для Рима, в середине февраля 1076 года. Они с Генрихом IV имели одну общую черту характера – папа тоже не любил, когда ему угрожали.[213] Потому 22 февраля он объявил, что властью самого святого Петра изгоняет короля из рядов христианской церкви. Этот акт представлял собой серьезную угрозу для светской власти Генриха. «Я освобождаю всех христиан от любых клятв, какие они давали либо дадут ему, – объявил папа, – и запрещаю кому бы то ни было служить ему как королю».12

Но Генрих IV зашел слишком далеко. Воспользовавшись этим официальным разрешением, вассалы в Саксонии, которых он лишь недавно заставил подчиниться силой, немедленно восстали снова, как только узнали о распре между королем и папой. На этот раз у Генриха IV не было возможности одолеть их. Многие из германских князей, поддержавших его во время предыдущего мятежа, были теперь слишком обеспокоены декларацией Григория VII, чтобы своим весом склонить чашу весов в пользу короля. К октябрю 1076 года у Генриха IV в перспективе имелось два варианта: примириться с Григорием VII – или на целые годы погрузиться в омут гражданской войны, в итоге которой он вполне мог лишиться трона.

Король предпочел тяжелое, но краткое усилие долговременному унижению. Он созвал своих домочадцев, взял с собой жену Берту и Конрада, двухлетнего сына и наследника, и пустился в покаянный путь на юг через Альпы. Погода в горах была к ним немилостива: стоял январь, притом, по утверждению некоторых летописцев, зима выдалась самая суровая за сто лет, все тропы были покрыты льдом и снегом. «Порой им приходилось карабкаться на четвереньках, – рассказывается в одной из хроник, – порой их поддерживали проводники, а когда они поскальзывались на льду, их относило далеко вниз… Лошадей спускали при помощи специальных приспособлений, а иногда волокли, связав им ноги. Несмотря на это, многие лошади пали при спуске».13

Григорий VII, прослышав о приближении короля, подумал, что тот идет с войском, и укрылся в крепости Каносса, окруженной тремя обводами стен. Но когда Генрих IV появился, сразу стало ясно, что он пришел каяться и молить о прощении. Григорий сам описывает в одном из писем, что король шел плача, босиком, одетый в рубаху из мешковины, и это его самоуничижение растрогало всех, кто находился в крепости: «Он пробудил у всех… кто там был… столь великое сожаление и сочувствие, что люди стали просить за него со многими мольбами и слезами, – писал папа. – Говорили даже, что мы выказывали не столько апостольскую твердость, сколько жестокость, более напоминающую бесчеловечность тирана».11

И общественное давление, и собственные склонности побудили Григория VII простить Генриха IV. Он согласился вернуть королю прежнее положение. В обмен на это Генрих пообещал признать авторитет папы и отказаться от назначения собственных епископов. Вечером был устроен большой пир по поводу примирения. Генрих сидел за столом на почетном месте, молчаливый и отстраненный, ничего не ел и барабанил пальцами по столу.15

Он сумел сохранить свою корону – однако то, каким способом он этого добился, дало всему Западному миру отчетливо понять: при столкновении правителей светских и духовных первой сдается власть земная.

СРАВНИТЕЛЬНАЯ ХРОНОЛОГИЯ К ГЛАВЕ 82

Между 1071 и 1095 годами тюрки отобрали Иерусалим у правителей Египта Фатимидов, Генрих IV заставил папу короновать его императором Священной Римской империи, византийский император Алексей просит помощи против турков, а папа Урбан II призывает к крестовому походу

Император в Константинополе тоже испытывал большие затруднения. Они были не столь сложны с теологической точки зрения, как проблемы Генриха IV, однако сочетание турецких набегов и внутренних мятежей наносило ничуть не меньший ущерб его власти.

К поражению Романа IV в битве при Манцикерте в тот же год добавились неудачи в Италии. В 1071 году, пока византийцы сражались в Малой Азии, Роберт Гвискар со своими норманнами захватил последние византийские анклавы в Италии. Теперь империя Константинополя оказалась прижата к Черному морю, теряя все больше и больше земель под нажимом растущих королевств Запада и нарастающей мощи турок с востока.

Новый старший император Михаил VII был погружен в ученые занятия, не обращая внимание ни на что другое. «Ничто не доставляло ему большего удовольствия, чем чтение книг», – с одобрением пишет наставник Михаил Пселл, но других летописцев это впечатляло меньше. «Пока он проводил время в бесполезных занятиях риторикой и растрачивал силы на сочинение виршей ямбом и анапестом (и виршей весьма посредственных), – презрительно отмечал Иоанн Скилица, – его империя рушилась». В 1074 году дядя Михаила VII, Иоанн Дука, поднял восстание против него; оно было подавлено только тогда, когда военачальник Михаила

Алексей Комнин нанял у турков-сельджуков солдат, чтобы пополнить оскудевшие ряды войск, оставшихся верными коронованному императору.1 Для этого Византии потребовалось заключить договор с турками на любых условиях – а это было чревато большими опасностями.