Долг. Мемуары министра войны - Роберт Гейтс

Я не испытывал радости, нападая на Янга таким образом. Он был, как говорят, джентльменом старой школы, всегда проявлял любезность и уважение и довольно долго числился среди сторонников военных, в особенности полевых частей; вдобавок он сам и его жена часто навещали наших раненых в госпиталях. Но после четырех лет с лишним лет в своем кресле я был сыт по горло типичными лоббистскими уловками во имя «особых интересов» и «любимых проектов», особенно когда подобные уловки со стороны конгрессменов мешали удовлетворению срочных запросов наших боевых командиров. Пару дней спустя мы с Янгом поговорили по телефону, а затем наши сотрудники завершили сделку – обычная история во взаимоотношениях с конгрессом. В конце концов 614 из запрошенных мной 864 миллионов долларов были изъяты из программы «хамви».

Конфликт в Ливии между тем развивался по нарастающей, и то же самое касалось дебатов по ливийским делам внутри администрации. Наиболее актуальным вопросом виделся «исход» из Ливии в Тунис десятков тысяч иностранных работников многих национальностей – в основном египтян. Для нового, пока еще слабого тунисского правительства эти 90 000 беженцев представляли грандиозную проблему. Государственный департамент хотел, чтобы американские вооруженные силы организовали «воздушный мост» для перевозки этих людей в Египет. Масштабы предприятия, честно сказать, смущали; чтобы операция оказалась успешной, требовались самолеты, уже задействованные в обеспечении поддержки на двух наших войнах, а также немалый наземный персонал, в Тунисе и в Египте. На «вечеринке» у меня в саду мы с Малленом подробно обсудили возможные действия Пентагона. Вечером 2 марта, на совещании принципалов, посвященном Ливии, Донилон сказал мне, что президент просит предоставить «воздушный мост» из Туниса в Египет для эвакуации египетских беженцев. Байден вскочил и воскликнул: «Нет, президент не просит, а приказывает!» Я понял, что «приказов» Байдена с меня достаточно. «Когда я проверял в последний раз, никто из вас не входил в цепь командования, – ответил я. – Если президент захочет использовать американские вооруженные силы, он сообщит мне об этом напрямую, а не через кого-то из вас двоих». В Пентагоне я, что называется, отвел душу, сказав Маллену и Роберту Рангелу, что запрещаю предоставлять любые военные варианты Белому дому или ШНБ без моего предварительного одобрения, «особенно такие, которые предполагают боевые действия против Каддафи». В конечном счете многие государства приняли участие в операции по спасению беженцев, и США тоже выделили несколько самолетов.

Хотя на пресс-конференции 3 марта Обама заявил, что Каддафи «должен уйти», а с течением времени призывы к военным действиям звучали все чаще, было ясно, что президент не собирается действовать в одиночку или без одобрения международного сообщества. Он хотел, чтобы военные операции проводились под эгидой НАТО. 10 марта в Брюсселе, на совещании министров обороны стран НАТО, где впервые обсуждалась возможная операция в Ливии, я конфиденциально сообщил генеральному секретарю альянса Андерсу Расмуссену, что мы поддержим введение бесполетной зоны, но предварительно нужна соответствующая резолюция Совета Безопасности ООН и согласие региональных партнеров: «Нельзя, чтобы американцы и европейцы вмешивались во внутренние дела суверенного арабского государства без санкции ООН». Я прибавил, что надо заранее подготовиться к ответам на множество вопросов, как то: почему мы вмешались именно в Ливии и проигнорировали другие гражданские войны? Связано ли вмешательство с нефтью? Расмуссен спросил, насколько эффективна бесполетная зона. Ну, мы не позволим Каддафи поднять самолеты в воздух, сказал я, а вот с вертолетами, конечно, будет сложнее. Расмуссен поделился со мной своей тревогой: Германия вряд ли согласится с операцией НАТО в Ливии, в основном потому, что хочет оставить инициативу за Европейским союзом. Адмирал Джим Ставридис, главнокомандующий ОВС НАТО в Европе, сказал мне, что бесполетную зону следует ограничить прибрежными районами Ливии, где проживает 80 процентов населения страны. По его словам, потребуется несколько дней бомбардировок, чтобы подавить ливийскую ПВО, а затем, для поддержания бесполетной зоны, понадобится минимум сорок истребителей, двадцать заправщиков и других самолетов поддержки. (Вообще-то выяснилось, что гораздо больше.)

Большинство министров поддержали введение бесполетной зоны. Тем не менее они в один голос говорили об Афганистане как о наивысшем приоритете для НАТО, о необходимости сотрудничества с Лигой арабских государств и участия арабов в операции и о том, что до начала операции самолеты и корабли нужно переместить на исходные позиции. Как и предсказывал Расмуссен, Германия выступила против, не поддержала даже направление в Средиземное море нескольких кораблей, хотя Ставридис вполне мог это сделать в рамках собственных полномочий. Несмотря на все громкие заявления, в целом союзники еще не были готовы действовать.

Я прилетел из Брюсселя в Бахрейн, в штаб-квартиру Пятого флота США. Насилие в Бахрейне началось с демонстрации в «день гнева» в столице страны Манаме, 14 февраля, когда погибли двое местных жителей. Еще до начала протестных выступлений король (суннит) озвучил экономические уступки, но шииты – 70 процентов населения Бахрейна – настаивали на политической реформе. 17 февраля правительство направило армейские части на Жемчужную площадь в Манаме, кольцевую транспортную развязку, похожую на площадь Тахрир в Каире. Погибло шесть демонстрантов. Я звонил тогда наследному принцу Салману, который сказал мне, что арабские правители стран Персидского залива видят в Бахрейне оплот в борьбе с Ираном и что из событий в Тунисе и Египте местная власть вынесла урок: свергнутые правительства допустили ошибку, выказав слабость. Салман тем не менее считал, что королевская семья должна призывать к умеренности. Он встречался с лидерами шиитской оппозиции (движения «Аль-Вифак») в ночь перед демонстрацией, и шииты потребовали конституционных изменений, смещения премьер-министра и политических реформ. Салман сказал, что готов стать премьер-министром, если его попросят, и что на будущее готов предусмотреть включение представителей шиитов в состав правительства. Да, Салман рассуждал здраво, но, к сожалению, был бессилен что-либо предпринять.

Я прилетел в Манаму поздно вечером 11 марта, уже зная, что по всему городу идут демонстрации и повсюду происходят столкновения между демонстрантами-шиитами и сторонниками правительства; в день моего прилета, по свидетельствам СМИ, пострадали сотни человек. Мой визит задумывался как выражение поддержки королевской семье, но сообщение, которое я передал, вряд ли порадовало власти Бахрейна. В беседах и с наследным принцем, и с королем я сказал каждому из них, что США, будучи стратегическим партнером Бахрейна уже более шестидесяти лет, сильно обеспокоены нынешней нестабильностью. Я прибавил, что нужны не слова, а реальные дела: проведение полноценных политических реформ, расширение прав и возможностей, иначе вряд ли удастся избежать тех печальных последствий, которые имели место в других странах региона. Я сказал, что «шажков ребенка» мало. В конце концов Мубарак признал насущность перемен, но опоздал на две недели: «Время не на вашей стороне».

Я сказал королю, что события на Ближнем Востоке начались потому, что правящие режимы не прочувствовали глубину страданий собственных народов. Иран не стоит за вспыхнувшими беспорядками, но вполне может ими воспользоваться. Пусть наследный принц призовет к общенациональному диалогу, пусть Бахрейн подаст пример всему региону, ведь с обеих сторон хватает как «горячих голов», так и упрямых приверженцев жесткого курса. Я предложил наследному принцу и королю подобрать новое назначение для нынешнего премьер-министра, который не нравился никому, а шиитам в особенности; снять ограничения на деятельность СМИ, институтов гражданского общества и правозащитников; немедленно провести расследование случаев гибели демонстрантов и публично представить достоверные результаты следствия; активнее привлекать шиитов к службе в силах безопасности и обороны Бахрейна; обеспечить основные гражданские права населения в социальной, информационной и политической сферах. Бахрейн имеет шанс продемонстрировать региону, как правильно «выпускать пар», сохраняя политическую стабильность, сказал я. «Возврат к статус-кво невозможен. Вы наш надежный союзник, мы готовы защищать вас от Ирана, и мы хотим помочь вам справиться с этим кризисом. Не сомневайтесь: когда вы станете принимать трудные решения, чтобы спасти свою страну, мы будем стоять с вами плечом к плечу».