Разносчик порнографии - Виктор Мельников

– Возмущайся, а я ломаться буду! Думай, что говоришь, – объявляю ему. – Во-первых, не люблю азиатских женщин, а во-вторых, я же их перетрахаю, а денег не возьму. И сам пастись в моей квартире будешь. Витёк, ладно, я сам разберусь со своими проблемами.

Он пожал плечами, сказал:

– Помочь хотел, только не делай так, чтобы я неожиданно узнал, что я педераст.

Я пожал ему руку.

– Ты, Витёк, друг. Займи тысячу, а?

– Шариком зовут, наверное? Да?

Он достал тысячную купюру.

– Не вздумай отдавать. Если что, я с подругой привалю. Моей жене ни слова!

Танька из отдела реализации подошла ко мне, взяла мою руку, приложила к своей левой груди. Маленькая грудь – большое сердце: я слышал, как оно стучится.

– Помощь нужна, Санечка.

Всем помочь рад Санёк, думаю. А ему помогут? Витька помог – он друг.

– Постараюсь, – говорю.

Танюшка позволяла себя лапать, но дальше не заходила, у неё были свои приличия.

– Завтра начинается сессия. Приезжает моя одногруппница. Надо ей найти квартиру.

– Она – ничего? – намёк понят.

– Есть на что посмотреть.

– Без проблем, – говорю. – А не боишься за неё?

– Вечером она придёт ко мне на работу, я тебя познакомлю. Кстати, девочке девятнадцать лет, человек она – без комплексов, хочу предупредить. Зовут Инна… Чего бояться, Санечка. Сам бойся её, если что.

– Да, зато я с комплексами – о чём ты говоришь, Танюша! Надо квартира – пожалуйста, только я без денег.

– С этим проблем не будет, – поспешила успокоить меня Татьяна. – Инна всегда с деньгами. Родители… – добавила она.

Кажется, это была её такая своеобразная помощь. И я пропел вполголоса:

– Эх, не сложилась моя жизнь, но встретил я тебя, красотка.

К концу рабочего дня во мне сидела чекушка водки – устал. Танюшка позвонила на сотовый, предложила выйти покурить.

Они стояли под деревом, в тени. Я увидел сначала декольте, большую ложбинку между грудями – это, видимо, была Инна. Она заметила мой восхищённый взгляд, сказала:

– Это ты Саша?

– Он самый: пью, пишу, курю, ебусь! – слова вылетели, я сам был поражён своим нахальством.

– Инна: те же увлечения – только пишу sms-ки. Друзьям.

– Очень, – сказал и попробовал грудь правой рукой.

– Он со всеми так знакомится, – уточнила Танюшка.

– Пятый размер, – сказала Инна, и добавила: – Что пишешь?

– Рассказы. Плохие…

– Гы, – усмехнулась Инна, – настоящие писатели – мёртвые писатели!

Она начинала мне нравиться. Не то, чтобы очень, но, видно было, девушка та ещё крошка, с геморроем в голове, а не с гайморитом.

– А я живой, – говорю, – у меня стоит, попробуй.

Она схватила меня за конец и оттянула. Правда, там ничего не стояло, но она, было видно, осталась довольной.

Танюшка подавилась дымом от сигареты, рассмеялась.

– А мне можно попробовать?

– Валяй! Не всё ж мне тебя лапать.

– Я тебе завидую, подруга, – сказала Танюшка. Её рука проявила ласку.

– Мне все начинают завидовать, – сказала Инна, – когда видят голой. – И зачем-то добавила:

– Бухаю с двенадцати лет.

– А как насчёт секса?

– В тринадцать было дело впервые. С собакой. Джеком звали.

Видимо в ней сидела, как и во мне, чекушка водки. Для меня такое признание было немыслимо.

Инна откинула окурок и спросила:

– Почему можно убивать животных, но нельзя любить? А людей можно трахать, но нельзя убивать?

– Чего? – не понял я.

– Горе у неё. Собаку убили вчера живодёры, – сказала Танюшка. – Кабелю десять лет было. Это жалость к домашнему питомцу.

– Заметьте, я таких откровенных признаний не выпрашивал, – говорю девчонкам.

А сам подумал, что, наверное, когда правду скажешь, то будут тебе башмаки новые.

* * *

Вечером никто из нас не походил на разумного человека и не мог понимать, что ему говорили. Я помню, что позвонил Витьке:

– Приходи, дружище, у меня весело!

Когда он пришёл, Инна, голая, мчалась в ванную комнату: я только что отпустил ей грехи во второй раз.

Витька осмотрел стол: пиво, вино и водка… Всё, как полагается, одним словом.

– Инна угощает…

Витька тоже был пьяный, но в меру, так сказать.

– Ого! – сказал он. – Подружка что надо!

– Пользуйся, – предложил я.

– Не жалко?

– Для друга ничего не жалко…

Инна вышла из душа голой. Витька не отводил глаз от шикарного тела.

– Инна, – сказала она. Её покачивало, душ не помог. – Пью с двенадцати лет.

Витька её обнял, она не сопротивлялась.

Они трахались, я пил водку, закусывал и смотрел на эту парочку. Неужели и я такой неуклюжий? Срам! Просто срам! И отвернулся.

Через пять минут с ебстеством было покончено.

Инна провозгласила:

– Хочу самбуку!

Я не понял. Витёк пояснил:

– Она хочет коктейль.

– Я думал, она нас двоих хочет. С меня хватит.

Она снова вскрикнула:

– Хочу самбуку!

– А деньги у тебя есть на самбуку? – спросил Витька.

– У неё много денег, – сказал я.

Такси выкинуло нас у бара «Надежда».

По словам Витьки, здесь подавали огненный коктейль «Хиросима», куда входила в состав эта самая самбука.

Небольшая прогулка привела нас в чувства.

Сидя за столиком, Витька рассказывал нам, что «Хиросима» делается из самбуки, ликёра, абсента, куда добавляют несколько капель гренадина. Это всё поджигают и пьют через трубочку. Благодаря гренадину на дне стакана создаётся эффект ядерного взрыва.

Когда официант поджёг коктейль, мы втроем закричали:

– Хиросима!

Мне казалось, что в баре нет никого, было три часа ночи, поэтому я крикнул ещё:

– Нагасаки!

– Не зря я тебе говорил о студентках вчера, – сказал Витька. – И подумай о другом разрезе глаз…

– Завтра на работу, – сказал я. – Вот о чём я думаю. Наверное, не выйду. Не смогу.

– Я уже отпросился, – уточнил Витька.

Инна качала головой в такт музыке, тянула коктейль через трубочку, смотрела на нас. А после сказала: