Конрад Морген. Совесть нацистского судьи - Герлинде Пауэр-Штудер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Когда сообщение об этом инциденте дошло до Гиммлера, он сказал: «Хорошо, этот человек выбывает из судебной системы и направляется на фронт». Моргена разжаловали и отправили в учебный лагерь в Штральзунде, а после завершения подготовки зачислили в состав танковой дивизии «Викинг», воевавшей на Восточном фронте[186].
«Расовое преступление», в совершении которого обвинялся оправданный Моргеном человек, заключалось в интимной связи с полькой. По словам Моргена, обычно такой проступок учитывался как отягчающее обстоятельство при совершении какого-нибудь другого преступления[187]. Поскольку в данном случае другого преступления не было, рассмотрение этого нарушения едва ли привлекло бы внимание. Но имелись люди, которых Морген раздражал — предположительно, своими расследованиями против влиятельных фигур. Они нашли это дело, чтобы убрать его с дороги, и он избежал концлагеря только благодаря вмешательству Главного судебного управления СС.
О службе Моргена в дивизии «Викинг» известно мало. Ранее дивизия совершала военные преступления, воюя на Восточном фронте[188], но к моменту службы Моргена ее уже теснили советские войска, перешедшие в наступление после капитуляции немцев под Сталинградом. В основном Морген вспоминал тяжелые потери, понесенные дивизией, и жестокость советских солдат — эти воспоминания позднее вошли в его правовую аргументацию[189].
В мае 1943 г. Моргена неожиданно вызвали с фронта в Мюнхен. Гиммлер приказал перевести его в Reichskriminalamt — управление Государственной криминальной полиции в Берлине, — чтобы расследовать дела о коррупции, достигшей к тому моменту невероятного размаха. Гиммлеру надо было действовать. Об этой кампании он упомянул, в частности, выступая в Позене перед эсэсовскими офицерами 4 октября 1943 г. Говоря о жертвах газовых камер, Гиммлер заявил[190]:
Мы отобрали у них ценности. Я отдал строгий приказ, за выполнение которого отвечает обергруппенфюрер [Освальд] Поль, чтобы все эти ценности полностью передавались рейху. Себе мы не взяли ничего. Отдельные лица, которые попались на их присвоении, будут наказаны в соответствии с приказом, о котором я уже сказал и в котором есть предостережение: кто возьмет хотя бы одну марку, тот покойник. Некоторые эсэсовцы — их не так уж много — на этом попались, и они будут казнены без пощады. Наше моральное право, наш долг перед нацией — истребить народ, который хотел уничтожить нас. Но мы не имеем права наживаться сами, присваивая меха, часы, деньги, сигареты и что-либо еще.
Подразумеваемое противопоставление двух последних сентенций, конечно, возмутительно, поскольку оно ставит в один ряд обязательство не грабить и право убивать в отношении евреев. По факту никаких обязательств перед евреями не предполагалось. То, что имел в виду Гиммлер, было обязательством перед рейхом, и заключалось оно в передаче ценностей, отобранных у евреев.
Невыполнение этого обязательства путем незаконного присвоения конфискованной собственности было преступлением, в совершении которого Морген обвинял Фассбендера и Фегеляйна, решивших ликвидировать «ариизированную» фирму Натана и Апфельбаума. После этого он написал свою статью о преступнике-коррупционере. Именно поэтому Морген был привлечен к антикоррупционной кампании. Второй шанс для своей судейской карьеры он получил благодаря той специализации, которую выбрал изначально, — на коррупционных преступлениях.
Морген все еще был эсэсовским судьей, но теперь он также стал офицером полиции. В новом качестве первым из его заданий, полученным в конце июня или в начале июля 1943 г., оказалось следствие по делу главного офицера снабжения (Hauptlieferant) в концентрационном лагере Бухенвальд, человека по фамилии Борншайн[191]. Тот подозревался в хищении продуктов питания из лагеря и их продаже на черном рынке. Криминальная полиция просила прислать следователя — специалиста по коррупции, и туда направили Моргена[192].
Подозрения против Борншайна оказались безосновательными[193]. Но теперь, оказавшись в Бухенвальде, Морген решил оглядеться. В концлагере он был впервые. Вот что рассказал Морген об этом лагере своим американским следователям в 1946 г.[194]:
Мое первое впечатление было на удивление благоприятным. Заключенные жили в приличных условиях, хорошо питались. Время от времени я пробовал их еду. Условия работы также были хорошими. И в целом для облегчения участи заключенных делалось так много, что меня это поразило. У меня тогда возникло ощущение, что концентрационные лагеря шагнули далеко вперед по сравнению с другими учреждениями в системе юстиции. Люди находились на природе, почти на воле. Они работали охотно и пользовались достаточной свободой. Более того, комендант, штандартенфюрер Пистер произвел на меня превосходное впечатление.
Построенный в 1937 г. Бухенвальд стоял на лесистом холме в восьми-девяти километрах от города Веймар. Изначально он был предназначен для содержания политических диссидентов, «обычных преступников» и «тунеядцев», то есть людей, осужденных за нежелание трудиться. Интернированные проходили через двухэтажный контрольно-пропускной пункт с металлическими воротами, на которых красовалась надпись «Каждому свое» (Jedem das Seine), что в данном случае следовало понимать как «Каждому по заслугам»[195].
Бухенвальд стал первым лагерем, освобожденным западными союзниками в апреле 1945 г.[196] Все мы видели на фотографиях, сделанных Маргарет Бурк-Уайт, истощенных узников и груды человеческих тел[197]. Освободители заставили жителей Веймара посетить лагерь. Немой фильм показывает их идущими туда беззаботно, как на воскресную загородную прогулку, а затем мы видим бледные лица этих людей, которые своими глазами увидели смерть и следы истязаний[198].
Герман Пистер, комендант, которого Морген встретил во время своего первого приезда, был приговорен к смертной казни на суде, проведенном американцами в Дахау в 1947 г. Моргена вызывали на этот суд в качестве свидетеля защиты, и он повторил свое благоприятное описание