Все-все-все и Мураками - Катя Рубина

Внезапно острая боль пронзила его, и он содрогнулся. «Пойду. Мне туда». Он передвигался довольно быстро. Как-то скачками с легкими частыми зависаниями. «По полю, как заяц», — подумал он, и эта мысль оттуда, из жизни, удивила его. «Заяц серый, куда бегал, в лес дубовый, лыко драл, под колоду, Родион, выйди вон. В лес, мне надо выйти вон». Он очень быстро миновал поле и оказался на опушке леса. Турбас остановился и опять что-то необычное, совсем-совсем забытое нахлынуло на него. Запах. Весна в лесу.

В лесу, внизу,

Где сучья и гнилые палки,

Росу-слезу

Ронял цветочек жалкий.

Спасу, свезу

Его моей фиалке.

Нет, маргаритки мне милее цвет,

Прекраснее ее на белом свете нет…

Турбас побежал в лес. Уже пробивалась молодая зеленая трава, хотя кое-где оставался еще ноздрястый черный снег. Стволы сосен стояли мокро-коричневыми. Он поскакал между сосновых веток, в зыбкую вглубь. Что-то тянуло его. Лес потихоньку начал редеть, и Турбас оказался на небольшой поляне. Вся она была освещена каким-то особенным светом, льющимся с самого низу.

Турбас сразу увидел источник этого света. Под большой елью что-то излучало ярко-голубое свечение…

Раздался звонок в дверь. Я быстро сунула рукопись в ящик кухонного стола. Сама не знаю, почему. Это ведь не моя вещь. Я могла отдать ее Анжелке, чтобы она, в свою очередь, передала ее Витьке… Почему-то мне не хотелось расставаться пока с этой рукописью.

Анжелка и Мураками были какие-то взбудораженные.

Анжелка поставила на стол тортик.

— Это к чаю. Как ты?

— Откуда вы?

Мураками увидел лежащего на стуле Кусти. Начал его гладить, тем самым давая нам понять, что можно не переводить. Очень деликатно.

— Его зовут Кустикоff, можешь взять на руки, если хочешь, — проговорила я. И, обращаясь к Анжелке: — Этот Гюнтер оказался аферистом, он украл мои работы.

— Как?

— Вот так, вчера. Запудрил мне мозги, сама с ним даже ходила в министерство и оформила все на вывоз. Наобещал мне с три короба: выставка-фигистовка, поедем в Кельн, Митьку возьмем, все такое. Я уши развесила — так сладко пел. Я сегодня никакая, но это и коню понятно, что так дела не делаются. Вон, ребенок, и то все сразу понял, а я, курица безмозглая, расчувствовалась.

— Ты можешь хоть какие-нибудь концы найти?

— Телефона его нет, ничего не знаю.

— А у девчонок?

— Попробую, но не факт, они сами его плохо знают, сейчас надо в себя прийти, собраться, у меня шок просто.

— Хочешь, я позвоню?

— Не надо… Что там нового у вас? Вы откуда? Что в сумке такое тяжелое?

— Топор, фомка и фонарь.

— Вы что, старуху-процентщицу собираетесь убивать? Надо было вместе с Полюшком в Питер тогда ехать, по местам Федора Михайловича и все такое. Он как раз сейчас отъехал туда.

— Откуда ты знаешь?

— Заходил ко мне.

— ???

— Потом. Расскажите, что у вас? (По-английски.)

Мураками положил Кусти обратно на стул.

— Мы с Анжелой были в ночном клубе.

— Анжелка мне в двух словах рассказывала. И как?

— Это странное место, там много странностей.

— Могу себе представить.

— Нет, я не в том смысле.

— Не понимаю?

— Туда пришли две очень странных странности.

— Вы не пострадали, там что-то случилось?

— Случилось, но мы не пострадали. Напротив, мы очень заинтригованы.

— Чем?

Мураками сделал глоток чаю и начал:

— Мы сидели в клубе «Исход», разговаривали, пили водку. Неожиданно в дверь постучали и скоро появились две личности, очень странные. Они своими фигурами напомнили мне два иероглифа, особенно когда склонились над столом. Иероглифы Ями и Юки обозначают нечто… не самое приятное, так скажем. Они хотели общаться, были изгнаны. Когда мы с Анжелой вышли из клуба, то услышали их голоса. Это тоже было странно, так как мы не сразу за ними вышли, а пробыли в клубе еще какое-то время. Голоса раздавались снизу. Я подумал, что они стоят там, и заглянул. Под лестницей в углу находится маленькая дверь. Мне показалось, что они стоят прямо за этой дверью. По самой элементарной логике надо было просто выйти на улицу и бежать. Но страшное любопытство обуяло меня. Я побоялся оставить Анжелу наверху и предложил спуститься и посмотреть. Она, конечно, стала меня отговаривать, но это еще больше подогревало мое любопытство. Я сказал, что мы спустимся и я загляну, а она просто рядом постоит. Мы спустились и оказались около этой дверки, на которой висела табличка с молнией и предупреждением. «Там, наверное, электрические щиты находятся», — сказала Анжела. На двери был большой замок. Голоса раздавались за дверью, довольно далеко. «Только одним глазком посмотрю», — сказал я Анжеле и тихонько толкнул дверь. Как ни странно, она открылась, несмотря на замок. Я заглянул. Вниз вела лестница, и где-то вдалеке слабо мерцал свет. Голосов мы больше не слышали. «Это, наверное, бойлерная», — предположила Анжела. Но мне так не показалось. Эти двое совсем не были похожи на истопников или электриков. Я в одном своем романе писал про подземелье и его обитателей. «Давай спустимся тихонько и одним глазком посмотрим», — предложил я Анжеле. Она казалась испуганной, но виду не подавала. Мы начали спускаться. «Если что, сразу беги наверх», — сказал я ей. Дух захватывало от любопытства и страха. Ступеньки были неровные. Стен практически не было видно. Мы спускались и спускались. Я даже представить себе не мог, что подвал может быть таким глубоким. Чем глубже мы спускались, тем сильнее меня одолевали мысли, не вернуться ли обратно, но с другой стороны, хотелось посмотреть, что там. Мы преодолели еще сотню ступенек, свет не приближался. И вдруг стало совсем темно. Меня охватил ужас. Вот что делает праздное любопытство, ведь оно кошку убило, и нас наверняка теперь погубит. Зачем я потащил Ан— желу? Чудовищная легкомысленность. Я представил, как мы во тьме будем карабкаться наверх, это еще если вылезем. Я взял Анжелу за руку. Она вся дрожала. «Ничего не бойся», — зашептал я. Руки у нее были холодные и влажные.

Я слушала Мураками и прямо ушам своим не верила.

— Это ты сейчас правду рассказываешь или новый роман на мне проверяешь?

Анжелка укоряюще выразительно посмотрела на меня.

— Трудно поверить, но это все чистейшая правда, я чуть не описалась от страха, это мягко еще сказано, у меня по спине просто холодный пот тек, думала, вот и все. Когда свет пропал, я просто вообще очумела от ужаса. Мы стояли в полной темноте и тишине. Вдруг послышался грохот. Мне показалось, что стены рушатся, я инстинктивно нагнулась и голову прикрыла. Рев просто наваливался на нас. Поезд — по звуку поняла я. Откуда он здесь? Грохот и лязг постепенно нарастал, а затем стал удаляться. «Это метро, — прошептал Харуки. — Мы очень глубоко спустились». От его слов мне как-то малость полегче стало. «Надо подниматься, давай потихоньку, по одной ступеньке», — зашептал он.