Убийство в состоянии аффекта - Фридрих Незнанский

Актриса милостиво кивнула.

– Фотографий мне жалко, – предупредила она. – На чем расписаться?

Турецкий протянул блокнот и ручку. Актриса подмахнула лист одним росчерком.

– Не понимаю, кому это нужно, – сказала она, возвращая Турецкому ручку и бумагу.

По ее тону было неясно, что она имеет в виду: автографы или опрос свидетелей.

Турецкий ретировался.

На площадке одиннадцатого этажа он чуть нос к носу не столкнулся с подростком из сто двадцать шестой.

– Вот, я ее нашел, – размахивая журналом, сообщил парень.

Турецкий посмотрел на фотографию рыжей красотки. Девица застыла в независимой позе, выпятив острые локотки и коленки. Она рекламировала нижнее белье.

– Можно?

«Важняк» взял журнал, посмотрел название, пролистал в поисках информации: как зовут модель, имя фотографа, название модельного агентства. Записал все в свой блокнот. Вернул парню журнал.

– Пригодится? – спросил подросток.

Турецкий кивнул.

– Жаль ее.

Турецкий понял, что речь идет о Лебедевой.

– Она в принципе была неплохим человеком, – добавил парень.

Турецкий скрылся за дверью сто двадцать пятой квартиры.

…"Полли, привет, это я. Ты, наверное, еще спишь? У меня одна минута свободная. Сегодня вечером буду у Синеши. Заезжай, если хочешь поболтать. Я считаю, что глупо тебе бояться и безвылазно сидеть в своей норе. Плюнь на всяких придурков, так и жизнь пройдет! Надеюсь, сегодня увидимся. Я с шести утра на ногах, дико измучилась. Все, зовут, убегаю, пока! Буду у Синеши после девяти, приезжай!"

Эту запись автоответчика Турецкий прокрутил раз десять. Номер, с которого звонили, не определился. Голос был женский. Звонили в начале одиннадцатого утра, сегодня.

У Синеши… Где это? Кто звонил? Странное имя или кличка – Синеша… Или название? По принципу «буду у Грибоедова»?

(Булгакова Турецкий в свое время почитывал.)

Что могло быть «у Синеши» – квартира, магазин, дача, сауна? Кто такая могла быть Синеша?

– Отдайте на экспертизу, пусть попробуют расшифровать фоновые шумы. Попробуйте определить, откуда звонили.

– Тайника в квартире нет, мы все проверили.

– Да? Хорошо.

– В камине что-то сожгли и размешали кочергой. Пепел свежий, но сегодняшний или нет?… Все упаковали, отошлем в лабораторию.

– Хорошо.

– Вот все, что вы просили: видеокассеты, письма, тетради, блокноты… Три пакета.

– Хорошо, помогите отнести в машину. Мне не звонили? – спросил Турецкий.

– Нет.

– Значит, патологичка еще не успела…

– Вы уезжаете?

– Да, уезжаю. Оставьте на квартире одного сотрудника, к ночи пришлите смену, и так до моих дальнейших распоряжений.

– Да.

– На звонки в дверь – открывать, звонки по телефону отслеживать и записывать, – распорядился «важняк».

– Так точно.

– Ну все. Успехов. Работайте!

– Куда? – спросил водитель.

– Ночной клуб «Кафе на Ордынке». Знаешь?

Водитель утвердительно кивнул.

По дороге Турецкий разворошил содержимое одного из мешков с вещами Лебедевой, разыскивая книжки-календари. Они лежали на дне – увесистая библиотечная стопка. Черные кожаные обложки, тисненые коричневые обложки с золотом, застежками… Он открывал их, смотрел надпись на титуле – 1999 год, 1997 год, 2000 год… Красивый девичий почерк с завитушками. До половины чистые страницы. Редкие многозначительные записи. Почти без орфографических ошибок. Страницы переложены открытками, билетами в театр, программками, засушенными цветами, обертками шоколадок.

Турецкий открыл книжку за этот год.

11 апреля 2000: Лугано

Вчера прилетели в Женеву. В самолете П. уговорил меня попробовать «божоле». В Лугано поспели к вечеру. Отель «Вилла принца Леопольда» (построен двести лет назад!) расположен на Золотом Холме, словно гнездо ласточки. Мой номер – вид на Женевское озеро (перспектива) и зеленые шезлонги у бассейна (первый план). На ужин – голубь с оливками, лисичками и баклажанами. Господин Морис – управляющий – само совершенство. Не представляю, за что он нас так любит? Столик нужно резервировать заранее, но нам как постоянным клиентам – поблажки. Вино – местное «мерло», кстати, очень неплохое, и вряд ли такое отыщешь в Москве. Я очень устала.

12 апреля 2000: Сан-Грато

Фуникулером поднялись на гору Сан-Сальваторе. Панорама внизу головокружительная. Кипарисы и лиловое море цветущей лаванды. Азалии – красной бархатной скатертью. Гуляем, фотографируемся, спускаемся пешком в обществе немецких туристов. Немцы идут с рюкзаками и палками, в альпинистских ботинках. Смотрят на меня большими глазами (я в босоножках на шпильке). Любуемся памятниками древности. Отдыхаем на веранде безлюдного кабачка. Проголодались как волки. П. ест пармскую ветчину и нахваливает. До сих пор я слышала только про «пармские фиалки» и «пармскую обитель», но оказалось, что и ветчинку они умеют делать!

13 апреля 2000: Лугано

Сегодня весь день провели на горе Монте-Бре.

14 апреля 2000: Аскона

П. завтра уезжает. Мы переехали в пансион «Кастелло дель Соль» – «Солнечный замок». Днем играли в гольф. Я записалась на «неделю красоты» за 1150 франков, индивидуальная пятидневная восстановительная программа. Результаты, говорят, фантастические! Если смогу остаться в Асконе подольше, обязательно запишусь на недельный курс кулинарного искусства. Право наблюдать за работой шеф-повара (жгучего итальянца, кстати). Местные курортницы все в него тайно влюблены. Когда он в своей стихии (то есть за плитой) и командует огнем, паром, сталью и медью, то похож на Роберта-дьявола.

После романтических впечатлений с европейских курортов Турецкий обнаружил вот такие записи:

5 июня 2000

Сегодня приходил М. Боже, как я его ненавижу! Это же просто свинья… Принес безделушки. Что мне делать?

28 июня 2000

П. не появляется. Зато по два раза в неделю приезжает М. Противно, противно, противно! Я этого не вынесу…

Потом несколько страниц было вырвано. Между листами Турецкий обнаружил высушенные анютины глазки и какой-то золотистый шнурок. Больше записей не оказалось…

Турецкий заметил, что машина остановилась. Ордынка.

"Интересно, что это за "М" такой… Надо будет узнать во что бы то ни стало".

Бросил календарь в пакет. Дома надо почитать. Хорошее чтиво на сон грядущий. Лучше, чем «Клуб кинопутешественников».