Чаша Торна - Дмитрий Воронин

Вышли рано, гном откровенно позевывал, хотя и не нуждался в сне так, как люди, — видать, глаз сомкнуть этой ночью ему не пришлось. Айрин тоже выглядела усталой и слегка осунувшейся. Обеспокоенный ее состоянием, Рон поинтересовался, в чем дело.

— Не знаю… — задумчиво ответила Айрин. — Сны плохие снились.

— Кошмары?

— Нет… или да… не помню… Какие-то обрывки, девочка… кажется, эльфийка.. ее… ее насилуют, лица не вижу, но он молод… и он — не человек, я почему-то знаю…

— Подождите, Айрин, — внезапно напрягшись, прервал ее Рон. — Ну-ка детально, что вы вчера вечером ели и пили? Эй, Брик! — крикнул он юноше. — Давай-ка сюда, дело есть.

Айрин добросовестно старалась вспомнить то, что в течение вчерашнего вечера было выпито и съедено. Получалось не так чтобы очень, но с помощью товарищей постепенно удалось составить точное меню, включая последовательность подаваемых блюд.

Ни волшебница, ни Брик с гномом не понимали, зачем это их командир с такой дотошностью выясняет детали вчерашней трапезы, в которой он и сам, между прочим, принимал самое активное участие, и только когда Рон, нахмурившись, произнес слово «курзал», Брик, мгновенно вспыхнувший до корней волос, все понял:

— О, конечно… Чар побери, я должен был сообразить раньше. Но, командир, кто мог знать?

— Разумеется, никто… Случайность, но раз уж это произошло, надо нам, пожалуй, обсудить это.

— Что «это»? — не выдержала Айрин, которую раздражал разговор в ее присутствии о непонятных ей вещах.

— Извините, леди, я думал, вы знаете… Дело вот в чем. Орден Сердобольных, единственный, пожалуй, из магических орденов, практикует такую штуку, как вещие сны. Разумеется, сложно, даже бессмысленно ждать, пока на кого-нибудь из послушников снизойдет пророческий сон, да и как отличить его от других снов, обыкновенных. Много лет назад эльфы передали Сердобольным кое-что из своих знаний в области врачевания, в том числе одно лекарство, которое помогало заснуть. Потом случайно обнаружили, что у некоторых людей это лекарство вызывает исключительно вещие сны, правда, плохо запоминающиеся, обрывочные. Но истинно вещие… Не то чтобы это было какой-то особой тайной, но среди простых людей об этом, вообще говоря, распространяться не принято.

— Ладно, это понятно, да я, кажется, слышала что-то об этом средстве… Но при чем здесь я?

— Вы его вчера приняли, леди, — усмехнулся Брик.

— Я? Парень, ты с ума сошел? Кажется, я прекрасно помню, что не принимала никаких снадобий… Или мне кто-то что-то подсыпал?

— О нет, Айрин-сан, — вздохнул Рон и развел руками. — Вы действительно приняли это средство, но совершенно случайно… Видите ли, рецептура препарата довольна проста — сильно нагретая бычья кровь, вино определенного сорта, некоторые пряности… По стечению обстоятельств ваш вчерашний ужин включал в себя все нужные ингредиенты, как по заказу, особенно если учесть плохо прожаренную вырезку. Разумеется, это совсем не то, что приготовленный строго по рецепту состав, но согласитесь, и от пива можно опьянеть так же, как и от крепкого вина, вопрос лишь в том, сколько его выпить. К тому же вы, видимо, чувствительны к этому средству, поэтому оно на вас и подействовало.

— И что теперь?

— То, что вы видели, безусловно случится или уже случилось. Причем почти наверняка событие это либо его участники напрямую связаны с вашей дальнейшей судьбой. Поэтому очень важно вспомнить все, что вы видели… И не откладывая — сны имеют привычку забываться.

— Скажите, Рон, а не сгущаете ли вы краски? Может, это просто сон? Сумбурный, тяжелый, обрывочный — так это вполне может быть по причине… гм… некоторого, простите, обжорства.

— Вполне возможно, — кивнул, соглашаясь, Рон, — однако, во-первых, очень уж симптомы схожи. Во-вторых, как мы уже установили, составные элементы курзала в пище присутствовали. Ну и наконец, самое главное — лучше принять меры и ошибиться, чем не принять и попасть в неприятности.

— Пожалуй, вы правы… Хорошо, я попытаюсь все вспомнить. Вечером, во время привала, все подробно расскажу, идет?

* * *

На равнине кое-где еще лежал снег. Рон подумал, что скоро уже закопошатся на своих наделах крестьяне, их дохлые лошадки потянут за собой плуги, распахивая влажную землю, а там, глядишь, и зазеленеют поля… Кто знает, где он будет к тому времени…

Отряд двигался не спеша, впереди ехал проводник на низкорослом, но крепком и выносливом на вид муле. Особой необходимости в его услугах пока не было, и парень с удовольствием беседовал с почтенным гномом, вернее, как обычно, гном больше молчал или ограничивался хмыканьем… Впрочем, парню был нужен, скорее, не собеседник, а слушатель.

Солнце все заметнее смещалось к зениту, постепенно равнина сменялась холмами, а потом как-то сразу горный хребет оказался рядом. Горы не были особо высокими, но отвесные скалы вызывали сомнение в том, что здесь вообще может быть проход.

Охотник предложил господам спешиться и отдохнуть, пока он будет искать дорогу, однако Рон отрицательно качнул головой и заявил, что для привала еще не время. Проводник лишь пожал плечами — ему-то было все равно, о благородных господах ведь заботу проявил.

Дорога, точнее, сказать, то, что он нее осталось, нашлась почти сразу, однако проводник помрачнел, и Рон, сразу это заметивший, поспешил выяснить причины беспокойства охотника.

— Совсем дорога разрушилась, господин… Здесь-то она была хорошая, я бывал в этой стороне пару лет назад…

— Что так давно?

— Да дичи здесь почитай нету. А раз дичи нет, то и мне бывать незачем… Да, так вот, дороги-то почитай и не видно… Это здесь-то, внизу, да… А вот как наверх пойдем, так и совсем ее потеряем…

— И что, с пути собьемся?

— Да нет, путь-то тут один, вот через этот распадок, да потом, по левую сторону от страж-горы, еще один распадок будет, затем на перевал подняться, так его ни с чем не спутаешь… Только вот саму тропу-то мы как пить дать потеряем, а по ней спокойней как-то…

— Ты, парень, толком скажи… С тропой либо без тропы, доведешь до места?

— Оно конечно, доведу, чего ж не довести-то, да только с тропой-то сподручнее… — продолжал гнуть свое проводник.

— Ну и славно, — прервал его Рон. — Значит, двинулись…

Дорога действительно оказалась весьма примечательной, и Рон, оглядываясь назад, поймал себя на мысли, что раз пройдя по ней, вряд ли когда забудет. Тропу они и в самом деле потеряли, во всяком случае то, по чему ступали копыта их коней, ни в коей мере нельзя было назвать трактом. И все же кони шли бодро, и с каждым шагом путники все более и более углублялись в самое сердце горного хребта, отделявшего их от цели.

На перевал они поднялись еще засветло, и воин не смог сдержать восхищенного возгласа, потрясенный красотой открывшегося вида. Вокруг вздымались невысокие горы, местами еще покрытые снежными шапками, местами ощетинившиеся вечнозелеными соснами. Небольшая котловина, которую они недавно покинули, была темно-зеленой — мрачного цвета зимней зелени сосенок, еще не изменивших с приходом весны свой наряд на более яркий и более свежий… А посреди котловины возвышалась страж-гора, невысокая, но с очень крутыми склонами и острой вершиной, совершенно лысая — даже трава, казалось, не росла на ее склонах, — и все это производило странное колдовское впечатление… А дальше, за горами, расстилалась долина, и, если вглядеться, то где-то там, на самой границе видимости, можно было различить дома оставленного этим утром селения.